В 1503 г. был созван церковный собор, который бесстрашно коснулся всех больных сторон церковного быта, служивших для еретиков поводом к нареканиям на Церковь. Были осуждены плата за поставление и зазорная жизнь вдовых священников, пьянство духовенства, в т. ч. и накануне совершения Божественной Литургии, непорядки в монастырской жизни. Собор вплотную подошел к вопросу об отношении к монастырскому вотчинному землевладению. На арене этого собора выступили крупнейшие церковные деятели того времени - игумен Волоколамский Иосиф (Санин) и игумен Сорский (на р. Сорке, около Белоозера) Нил (Майков).

Нил Сорский стремился осуществить на Руси большую реформу и иночества, и всего церковного быта православия. Главной целью этой реформы было освобождение иночества от каких бы то ни было экономических забот. Появление на Руси еретиков и их упорные гонения на Церковь Нил и его ученики, называемые "нестяжателями", объясняли, как и многие другие в то время, падением нравов и авторитета Церкви. Но причину этого падения они видели в обремененности землевладением и крупным хозяйством.

И вот против этого предложения восстал, как записано, весь собор, точнее - почти все традиционное большинство. Среди последнего доминировал голос наиболее продумавшего этот вопрос и подготовившего всю аргументацию "стяжательской" стороны Волоколамского игумена Иосифа. В защиту монастырского землевладения на соборе он привел два основных аргумента: во-первых, обратил внимание на греческих и русских святых, основавших первые монастыри, владевшие селами; а во-вторых, выразил опасение, что отсутствие монастырских сел приведет к тому, что "благородные человеки" перестанут принимать постриг, некого будет поставлять на различные церковные должности и наступит "поколебание веры". Точка зрения Иосифа была такова: обет отречения от стяжания каждый вступающий в нормальное общежитие берет на себя и несет наряду с двумя другими - полным послушанием и полным целомудрием. Этот принцип у Иосифа возведен в абсолют: инок категорически не должен иметь никакой собственности. Но принцип личного нестяжания иноков у Иосифа сочетался с принципом "коллективного" монастырского стяжания. Под эту формулировку полностью подпадает только строгообщежительное монашество, а не единолично-хозяйственный устав. В предпочтении общежития единолично-пустынническому подвигу вся сущность богословской системы Иосифа. А за ней - теократическая идея, идея неразделимости единого теократического организма церкви и государства. С этой всемирно-исторической высоты восточно-православной теократии он не отрицал, конечно, пустынножительской задачи личного спасения, но считал ее стоящей ниже о сравнению с идеальной нормой устава общежительного.

Таким образом, спор о монастырских селах - это только поверхность, а подлинная борьба происходила в глубинах, и спор шел о самых началах и пределах христианской жизни и делания. Сталкивались два религиозных замысла, два религиозных идеала, в конечном счете - две правды.

В конце XV в. Иосиф Волоцкий написал произведение, специально посвященное вопросам монашеской жизни, - краткую редакцию Устава, предназначенного для Иосифо-Волоколамского монастыря (пространная редакция, как считают исследователи, возникла позже). Этот Устав был рассчитан на общежительный монастырь, жизнь монахов в котором подвергалась жесткой регламентации и строгой дисциплине.

Прот. Георгий Флоровский писал, что правда Иосифа Волоцкого - это прежде всего правда социального служения, а его идеал - это своего рода "хождения в народ". С точки зрения Иосифа, все члены общества должны выполнять определенное служение. Не составляет исключения даже сам царь. И его Иосиф включает в ту же систему Божия тягла, - и царь подзаконен, и только в пределах закона Божия и заповедей обладает он своей властью. А неправедному или "строптивому" царю вовсе и не подобает повиноваться, он даже и не царь - "таковый царь не Божий слуга, но диавол, и не царь, а мучитель". В этой системе и монашеская жизнь - это некое социальное тягло, особого рода религиозно-земская служба. Этому социальному служению, деланию справедливости и милосердия изнутри подчиняется у Иосифа и самое молитвенное делание. Монастырские села он защищает, можно сказать, из филантропических и социальных побуждений: он принимает их от имущих и богатых, чтобы раздавать и подавать нищим и бедным. Волоколамская обитель постоянно превращается игуменом то в странноприимный дом, то в благотворительную столовую для сирот и убогих, то в больницу.

В отличие от Устава Иосифа Волоцкого, в Уставе ("Предании") Нила Сорского формулируются только самые общие правила монашеской жизни; этот текст чужд той дотошной и всеобъемлющей регламентации, которая явно предстает со страниц труда волоколамского игумена. Нил Сорский побывал на Афоне, в монастырях Константинополя, посещал лавры Палестины, может быть, был на Синае. В его "Предании" обнаруживаются следы знакомства с "Преданием" Саввы Освященного. Устав Нила Сорского предполагал четыре главных (и допустимых) источника материального обеспечения особножительных монастырей и скитов. Главным из них было "рукоделие", т. е. собственный труд монахов, а далее назывались "милостыня" (включающая в себя как пожертвования частных лиц, так и возможность государственной дотации), участие в товарообмене и использование наемного труда, но только в случае, если этот труд оказывается справедливо оплаченным. Создание Нилом Сорским собственного Устава, написанного явно в полемике с Уставом общежительного монастыря, написанным Иосифом Волоцким, наглядно свидетельствует о том, что общежитие Нил явно считал менее совершенной формой монашеской жизни по сравнению с особножительством, преимущественно в скитской форме.

Разногласие между иосифлянством и заволжским движением можно свести к такому противопоставлению: одни стремились завоевать мир, работая в нем, другие преодолевали мир через преображение и воспитание вне мира нового человека, через становление новой личности. И те и другие в качестве примера обращались к опыту Сергия Радонежского, своей деятельностью осуществившего впоследствии уже недостижимый идеал. Два пути, диаметрально разошедшиеся через столетие после кончины преп. Сергия, в конце концов соединились после мучительных кровавых драм: и Иосиф Волоцкий, и Нил Сорский были причислены русской православной Церковью к лику святых (первый - в конце XVI в., второй - в начале ХХ).

В XV – XVI веках в Русском государстве вся передовая мысль была неразрывно связана с церковью. В то время вопросы веры имели чрезвычайно большое значение. Форма исповедания и свобода совести подразумевали определённое поведение, идеологию и распространялись на быт и политику. Но нужно заметить, что в богатом многообразии передовой мысли немалое место занимали негативные мироощущения. Внедрение в жизнь таких учений вызвало отрицательный результат во многих странах.

Так во Франции, исповедующей католицизм, разразились альбигойские войны. Православная Болгария была разгромлена и подчинена Византии. В мусульманском мире исмаилитские и карматские движения спровоцировали массовые убийства, беззаконие и произвол. В Русское государство негативные мироощущения проникли в конце XV века в виде ереси «жидовствующих». Но связь этой ереси с иудаизмом была весьма сомнительной.

Лидеры русской церкви были умными и великолепно образованными людьми. Они прекрасно понимали ту опасность, которую представляла собой ересь для будущего страны. Но вот единства во мнениях и способах борьбы с еретиками у видных деятелей церкви не было. В данной ситуации на передний план вышли иосифляне и нестяжатели – представители церковных направлений. Именно между ними разразился спор о методах искоренения негативных еретических веяний, охвативших часть русского населения.

Нестяжатели – сторонники заволжского старца Нила Сорского (1433-1508), основателя скитского жительства на русской земле (канонизирован во второй половине XVII века). Его учеником и последователем был Вассиан Патрикеев (1470-1531). Эти люди, осуждая еретиков, отрицали возможность их насильственного умерщвления. Они говорили, что Бог желает не смерти грешника, а его раскаяния. Упорствующих в ереси следует изолировать и высылать за границу, а не довлеть над их совестью, угрожая смертью.

Иосифляне – сторонники Иосифа Волоцкого (1439-1515), видного церковного деятеля, канонизированного православной церковью в 1579 году. Эти люди являлись оппонентами нестяжателей. Осуждая ересь, они настаивали на крутых мерах по её искоренению, вплоть до сожжения на костре.

В спор между различными церковными направлениями была втянута и административная власть. В 1500 году великий князь московский Иван III тяжело заболел, и последние 5 лет его правления соправителем государя считался Василий Иванович – сын от второй жены Софьи Палеолог. Он попал под влияние Иосифа Волоцкого, и в 1504 году было вынесено совместное решение Ивана III, фактического правителя Василия Ивановича и собора епископов. Это решение обрекло еретиков на смерть.

По всей русской земле запылали костры. На них сожгли многих вольнодумцев, в число которых входили и крупные государственные деятели, поддерживающие ересь. Тех, кого не сожгли, посадили в тюрьму, где эти люди и умерли.

Однако разногласия между иосифлянами и нестяжателями касались не только борьбы с ересью . Сторонники разных церковных направлений по-разному относились к имуществу, принадлежащему церкви. Нестяжатели ратовали за то, чтобы передать всё церковное имущество в казну. Тем самым государство смогло бы оплатить службу дворянам и укрепить границы государства. Но взамен они требовали право свободно высказывать личное мнение в соответствии с совестью.

Иосифляне выступали против отказа от церковного имущества. Они выражали готовность поддержать Василия III Ивановича, но лишь при условии, что церкви будут оставлены все владения, а в их числе и богатые убранства храмов, и прекрасные библиотеки, и процветающие монастырские хозяйства.

В этот переломный момент определяющими оказались семейные обстоятельства великого московского князя и государя всея Руси. Тут нужно пояснить, что первой женой Василия III была Соломония Юрьевна Сабурова. Этот брак оказался неудачным, так как у пары не было детей. Данное обстоятельство стало причиной развода. И хотя Сабурова была категорически против, её сослали в монастырь, а Василий III женился на юной Елене Глинской (мать Ивана Грозного).

Род Глинских основал потомок Мамая, разбитого на Куликовом поле русскими дружинами. Этот потомок принял православие, стал князем Глинским и устроился на службу в Литву. Уже его потомок Василий Львович Глинский в 1508 году перебрался в Москву. Его дочь Елена Глинская и была замечена Василием III. Она вышла замуж за великого московского князя и родила ему двух сыновей. Правда, злые языки поговаривали, что истинным отцом этих детей был вовсе не государь всея Руси, а молодой и красивый воевода сторожевого полка князь Овчина-Телепнев-Оболенский.

Но мы сплетни слушать не будем, а продолжим изучение фактов. А они свидетельствуют о том, что в вопрос о разводе с Сабуровой вмешалась православная церковь. По всем христианским законам бросать жену без её вины нельзя. Эту точку зрения смело высказал Вассиан Патрикеев. Причём он не просто сказал, а резко осудил ничем не мотивированный развод великого московского князя. Тем самым лидер нестяжателей вызвал недовольство Василия III.

Однако государь всея Руси не стал усугублять ситуация. Он мудро промолчал, справедливо полагая, что со временем столь щепетильное и скандальное дело с незаконным разводом забудется. Но только закончился первый конфликт, как тут же последовал второй, который иосифляне и нестяжатели опять же восприняли по-разному.

Василий III пригласил в Москву из Чернигова независимых князей Шемячичей (потомков Дмитрия Шемяки). Великий московский князь дал этим людям охранную грамоту, но как только князья приехали, то тут же были вероломно арестованы и посажены в тюрьму. Поступок по всем человеческим меркам был явно подлым и коварным.

Об этом во всё услышание и заявил Вассиан Патрикеев. Он резко осудил великого князя, сказав, что тот нарушил честное слово и недостоин считаться христианином. Данное заявление не на шутку разгневало Василия III. Вассиана Патрикеева схватили и насильно увезли в иосифлянский монастырь, предписав ему строгое послушание. Через короткое время лидер нестяжателей там умер, а иосифляне победили.

В 1551 году последователи Иосифа Волоцкого заняли доминирующие позиции на Стоглавом соборе. Ими была отвергнута программа ограничения церковно-монастырских земель, которую выдвинул протопоп Сильвестр. В дальнейшем они выступили сторонниками учреждения опричнины.

Иосифляне стали официальными идеологами православной церкви и неразрывно связанной с нею светской власти. Именно они дали теологическое обоснование божественного происхождения власти монархов. Настаивали на изменении статуса Московской митрополии на статус патриархии. Мотивировалось это тем, что после падения Византийской империи единственным преемником и оплотом православия стало Русское государство. Статус патриархии Московская митрополия получила в 1589 году.

Александр Семашко

До определенного момента на Руси практически не было серьезных конфликтов и расправ на религиозной почве. В то время, как на католическом Западе распространялась печально известная Святая Инквизиция , а страны вроде Чехии или Франции были раздираемы религиозными войнами между разными течениями латинян и протестантов, в Московской Руси безраздельно властвовало православие. Догматы Православной Церкви казались незыблемыми, однако к концу XV века и у нас произошел раздор по поводу ряда касающихся внутрицерковной жизни вопросов, который вскоре обернулся большой кровью.

Аргументы сторон

В XV-XVI веках в церковной среде произошел конфликт из-за собственности монастырей, вследствие чего православные разделились на два непримиримых лагеря :

• нестяжателей
• иосифлян.

К нестяжателям относятся монахи-последователи лидера учения святого старца Нила Сорского , выступавшие против того, чтобы Церковь обладала каким-либо имуществом. При монашеском постриге инок дает обет нестяжания, подразумевающий абсолютный отказ от имущества и жизнь в уповании на Божью волю, и потому наличие земель у монастырей нестяжатели считали нарушением монашеских обетов.

К князю же ученики Нила Сорского относились с уважением, почитая его справедливым, мудрым и потому достойным лично распоряжаться церковным имуществом. Поэтому земля и здания, принадлежавшие Церкви, должны были быть, по их мнению, переданы в руки государства, дабы оно могло укрепить свои границы и выплатить дворянам деньги за службу.

Взамен же нестяжатели желали получить у правительства возможность свободно высказываться по различным вопросам, связанным с религией. Монахи же должны были, оставшись без имущества, полностью оставить все мирские дела и заниматься только «умным деланием», т.е. молитвой. Добывать себе пропитание позволялось исключительно своим трудом или подаяниями . При этом сами монахи должны были давать милостыню любому, кто бы их ни попросил.

В свою очередь, сторонники основателя Иосифо-Волоколамского монастыря, преподобного Иосифа Волоцкого, названные иосифлянами по имени своего предводителя, считали, что церковь должна обладать всем своим имуществом , в том числе библиотеками, хозяйствами, церковной утварью. Это было необходимо для того, чтобы Церковь впоследствии могла вести следующую деятельность :

• осуществлять миссионерские задачи,
• творить милостыню,
• поддерживать бедных людей,
• снабжать народ продовольствием в неурожайные годы.

К правителю же иосифляне относились как к наместнику Бога на земле и потому считали, что ответственность перед народом он должен сочетать с ответственностью перед Церковью.

Еще одним моментом, в котором расходились мнения нестяжателей и иосифлян, был вопрос об исправлении сторонников еретических учений. На Руси в ту эпоху широко распространилась т.н. «ересь жидовствующих», и православные пастыри должны были придумать, как обеспечить в христианском мире воцарение каноничной формы исповедания. Иосиф Волоцкий полагал, что необходимо вести борьбу с ересью путем физического воздействия на еретиков вплоть до сожжения заживо на кострах .

В свою очередь, Нил Сорский считал, что Бог ждет не смерти грешника, но его раскаяния, и потому отрицал возможность применения смертной казни против еретиков, проявляя христианское милосердие. Тех же, кто упорно не желал оставить ересь, старец предлагал изолировать от общества или выслать заграницу, но не лишать их жизни .

Развитие и усугубление конфликта

Роль княжеской власти в споре

Учитывая огромное влияние христианства на политику европейских государств, в том числе и Московской Руси XV-XVI веков, неудивительно, что эти споры стали занимать умы высоких государственных мужей. Невеликая по площади Московская Русь не могла обеспечить всех дворян достойными земельными наделами, и потому глава княжества Иван III поначалу склонялся на сторону готовых предоставить для этого церковные земли нестяжателей. Википедия сообщает, что по мере того, как обличалось всё больше чиновников и дьяков, приверженных ереси жидовствующих, симпатии князя по отношению к иосифлянам возросли. Тем не менее, почти до последних дней своей жизни, Василий Иванович изъявлял желание получить церковное имущество в госсобственность .

Формально борьба нестяжателей и иосифлян не имела негативных последствий для Церкви. Оба движения находились в евхаристическом общении и единении, фактов неприязни между Иосифом Волоцким и Нилом Сорским обнаружено не было. Противостояние двух церковных групп резко обозначилось на соборе 1503 года , где представители обоих течений решительно осудили ересь жидовствующих, но так и не смогли найти консенсуса по вопросу о применении наказания для еретиков. Иосифляне, составлявшие большинство на этом соборе, сумели отстоять свою позицию в вопросе и об имуществе Церкви.

Когда в 1500 году князя Ивана III сразила тяжелая болезнь, помогать править княжеством ему стал сын от второй жены Софьи Палеолог Василий Иванович. Иосиф Волоцкий оказывал колоссальное воздействие на княжича, и спустя четыре года, Василий Иванович, Иван III вместе с собором епископата вынесли решение не в пользу еретиков .

После этого на Руси, по сути, появился доморощенный аналог католической Святой Инквизиции . Жертвами костров становились как простой люд, так и влиятельные чиновники и купцы, заподозренные в ереси. Некоторых, вместо сожжения, приговаривали к длительному тюремному заключению, которое они, как правило, не переживали. Следствием этого стало то, что партия иосифлян оказалась в фаворе .

Еще одной причиной того, что нестяжатели остались не у дел, стал сложный период в личной жизни князя Василия III. Ему с первой женой, Соломонией Сабуровой, никак не удавалось завести детей. Это стало причиной тому, что князь развелся с женой и сочетался брачным союзом с Еленой Глинской (будущей матерью Ивана Грозного). Сабурову же, против её воли, заточили в монастыре, где она и скончалась 18 декабря 1542 года (канонизирована в лике преподобных в 1984 году).

Глава нестяжателей, известный православный деятель, князь Василий Иванович Патрикеев (в иночестве Вассиан), обличил Василия III в этом поступке, поскольку христианские каноны запрещают разводиться с женой, если она не совершила измену. Василий III разгневался на инока, но идти на открытое противостояние не решился, посчитав, что со временем вся эта история забудется.

Однако, в скором будущем, князь спровоцировал еще один конфликт, который повысил накал борьбы между нестяжателями и иосифлянами. Вызвав в Москву из Чернигова представителей княжеского рода Шемячичей, недавно перешедших на службу московскому князю от короля польского Сигизмунда I, Василий Иванович приветливо их встретил, но вскоре арестовал и отправил в тюрьму. Столь низкий и подлый поступок вновь не остался без внимания Василия Патрикеева, и инок снова во всеуслышание осудил предательство князя. Василий III отказался терпеть обличителя и инока силком заточили в Иосифо-Волоколамском монастыре у иосифлян, где он и умер (по некоторым сведениям, был отравлен).

В качестве официальной причины ареста Вассиана объявили, что он якобы впал в ересь и отвергал учение о двойственной – божественной и человеческой – природе Иисуса Христа, признавая за Ним лишь божественную сущность. После этого идеология иосифлян утвердилась в качестве главенствующей в Русской Православной Церкви .

Окончательная победа иосифлян

В 1551 году на Стоглавом соборе священник Сильвестр пытался высказать предложение об ограничении земельных наделов у церквей и монастырей, но иосифляне, занимавшие на соборе лидирующие позиции, не приняли этого утверждения. Также иосифляне стали одними из идеологов введения опричнины во второй половине XVI века . Впоследствии это привело к тому, что репрессии Ивана Грозного развернулись и против самой Церкви. Жертвами её стали множество священников и монахов, в том числе и митрополит Филипп (Колычев), один из наиболее известных иосифлян. Википедия сообщает о 4,5 тысячах жертв опричников.

Именно иосифляне окутали институт княжеской власти на Руси ореолом божественного происхождения (что затем закрепилось и за монаршим родом Романовых). Рассуждая, что после гибели Византии и падения Константинополя в 1453 году единственным в мире оплотом православия осталась Русь, последователи Иосифа Волоцкого в 1589 году сумели добиться обретения Московской митрополией статуса патриархии . Они также способствовали появлению идеологической концепции «Москва – Третий Рим». Это смогло повысить авторитет государства на международной арене.

Идейная борьба конца XV — начала XVI века выразилась не только в ересях, она также затронула и официальную православную церковь, которая была вынуждена реагировать на указанные выше явления. Часть духовенства стала на путь ужесточения позиций по отношению к ересям и расширения церковной власти в противовес светской. Вокруг новгородского архиепископа Геннадия уже в конце XV века группировались воинствующие церковники, которые настроились на беспощадную борьбу с ересью по примеру «шпанского» (испанского) короля. В кружке Геннадия развивались идеи о превосходстве церковной власти над светской и о незыблемости монастырского землевладения. В «Повести о белом клобуке» говорилось, что белый клобук (символ власти новгородского архиепископа) попал в Новгород из Рима, а этот клобук «честнее» царского венца, т.е. царская власть должна подчиниться церковной.

Учеником и последователем Геннадия был игумен Волоколамского (Волоцкого) монастыря Иосиф Санин (Волоцкий). Его основной труд «Книга на еретиков», получившая в XVII веке название «Просветитель», и другие публицистические сочинения посвящены критике воззрений новгородских и московских еретиков, обоснованию положений воинствующих церковников (в особенности защите монастырского землевладения). В последние годы своей жизни волоцкий игумен попытался упрочить союз воинствующих церковников с великокняжеским правительством. Путем установления строжайшей дисциплины в монастырях, поднятия внешнего благочестия и подавления всякого вольнодумия Иосиф Волоцкий и его последователи (иосифляне) стремились поднять пошатнувшийся авторитет церкви.

К таким взглядам на царскую власть Иосиф пришел не сразу. Вначале иосифляне поддерживали удельно княжескую оппозицию и выступали против великокняжеской власти, стремившейся к секуляризации церковных земель. На соборе 1503 года они выступили против проекта ликвидации монастырского землевладения, который выдвигали нестяжатели (о них речь пойдет ниже), поддержанные Иваном III. Нуждаясь в помощи сильной церковной организации для борьбы с еретическими движениями, Иван III уступил в этом вопросе: «стяжательские» требования иосифлян были удовлетворены. Взамен Иван III заручился поддержкой со стороны церкви.

На соборе 1504 года иосифляне добились осуждения еретиков и расправы над ними. С этого момента иосифляне поддержали идею о божественном происхождении царской власти, выдвинутой их идейным вождем Иосифом Волоцким.

Иосифлянин Филофей, старец одного из псковских монастырей, в годы правления Василия III развил идею об исторической преемственности власти московских государей от византийских императоров. Эта теория («Москва — третий Рим») сыграла важную роль в формировании официальной идеологии русского самодержавия. Согласно этой теории, в мире существует вечное по своей духовной сущности государство — Рим; земные его очертания могут меняться и могут носить разные названия. Рим — это наиболее могущественное государство мира. Первый Рим — это древняя Римская империя, которая со временем закоснела в грехах и по Божьему помыслу была уничтожена варварами. Второй Рим — его преемница Византийская империя. Ее грех — заключение с католиками Флорентийской унии 1439 года, после чего Божьим наказанием стал захват ее турками. После этого третьим Римом как единственным крупным оплотом православия стала Москва, которая является столицей не только могущественного государства, но и оплотом духа и нравственности — «земной опорой небесных добродетелей», которая должна стоять вечно. Как писал Филофей, «два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не бывать». Теория «Москва — третий Рим», несмотря на ее определенную оригинальность и завершенность, не является уникальным явлением. Например, похожая теория была у захвативших Константинополь турок, они также называли свою страну Римом (Румом), а самих себя — румийцами. Это название использовали и их восточные соседи.

Из среды иосифлян вышли многие высшие церковные иерархи XVI века: митрополит Даниил, ростовский архиепископ Вассиан (брат Иосифа Волоцкого), епископы Савва Слепушкин, Вассиан Топорков (племянник Иосифа Волоцкого), Акакий, Савва Черный и др. Близко примыкал к иосифлянам митрополит Макарий. Как внутрицерковное движение иосифлянство просуществовало до XVII века.

Иные по сравнению с иосифлянами пути церковной реформы предлагал Нил Сорский, выходец из дьяческой семьи Майковых. Побывав в молодости на Афоне в Греции, Нил обосновался на реке Соре в Заволжье (отсюда его последователей иногда называют «заволжскими старцами»), где начал проповедовать свое учение. Взгляды Нила Сорского формировались под сильным влиянием средневековых мистиков, он отрицательно относился к внешнему благочестию и настаивал на необходимости аскетизма и нравственного самосовершенствования. В отличие от иосифлян, преданных каждой букве церковной литературы, Нил Сорский требовал критического подхода к церковным писаниям. Его последователи возражали против иосифлянских жестокостей по отношению к еретикам, а заволжские скиты часто становились очагами ересей. Учение Нила Сорского было использовано идеологами боярства и прежде всего Вассианом Патрикеевым, который отстаивал мысль о необходимости секуляризации недвижимого имущества церкви.

Открытое столкновение Иосифа Волоцкого и Нила Сорского произошло на церковном соборе 1503 года, на котором Нил Сорский, поддержанный Иваном III, поставил вопрос о секуляризации церковных владений (отсюда последователей Нила называют нестяжателями). Иосифлянское большинство собора решительно отвергло предложение о ликвидации монастырского землевладения. Иван III, как уже сказано, стал в этом споре на сторону иосифлян.

Борьба иосифлян и нестяжателей продолжалась. На церковном соборе 1531 года полемика завершилась осуждением учения нестяжателей.

Максим Грек и Нестяжатели

Годы правления Василия III (1505 — 1533) были временем дальнейшего укрепления великокняжеской власти. Решительной борьбе с вельможным боярством предшествовал период, когда Василий III пытался в своей секуляризационной политике опереться на нестяжателей и увеличить свой домен. Он приблизил к себе Вассиана Патрикеева. Специальным уложением было запрещено жителям ряда районов Русского государства, а также потомкам ярославских, суздальских и стародубских князей продавать и давать на «помин души» свои вотчины в монастыри без ведома великого князя. В 1511 году митрополитом стал близкий к нестяжателям Вар-лаам, который для исправления богослужебных книг вызвал с Афона ученого монаха Максима Грека (гуманист-грек Михаил Триволис), в свое время находившегося под влиянием Савонаролы.

На Руси Максим Грек стал видным публицистом, воспринявшим нестяжательские идеи Вассиана Патрикеева. Однако сближение Василия III с нестяжателями оказалось кратковременным, ибо оказалось в противоречии с основной линией великокняжеской власти, направленной на ограничение боярского своеволия. Нестяжатели и их союзники — бояре — не склонны были поддерживать самодержавные устремления московских государей. В 1522 году вместо Варлаама, попавшего в опалу, митрополитом московским стал ученик Иосифа Волопкого, глава иосифлян Даниил, горячий сторонник укрепления великокняжеской самодержавной власти. В 1525 году правительство раскрыло заговор, во главе которого стоял один из придворных деятелей — Берсень-Беклемишев. Он выступал в защиту привилегий феодальной знати и возмущался тем, что «государь наш запершись самтрете у постели всякие дела делает», с боярами, как прежде, не советуясь. Берсень-Беклемишев был казнен, началось преследование нестяжателей. В 1525 и 1531 годах дважды подвергался осуждению Максим Грек, которого заточили в монастырь. В 1531 году после судебного разбирательства попал в заточение и Вассиан Патрикеев, вскоре после этого скончавшийся.

Яхимович С.Ю.

Спор двух духовных течений - «иосифлян» и «нестяжателей» на рубеже XV - XVI столетий является апогеем внутрицерковных противоречий означенного периода, совпавшим с рядом жизненно важных событий в истории нашего Отечества. Вместе с тем, многие аспекты духовных исканий тех лет остаются актуальными, так как, с одной стороны, они оставили глубокий след в нашем менталитете, а с другой, Русская Православная Церковь и сегодня ими руководствуется в своей повседневной жизни.

Прежде всего, необходимо охарактеризовать историческую ситуацию в Русской земле на данном этапе, т. к. Церковь никогда не отделяла себя от судеб страны. Более того, именно с благословения и при прямом участии деятелей Церкви вершились многие из основных событий.

XV век во многом явился знаковым для Московского государства. Прежде всего, это внешнеполитические успехи возрожденной после монголо-татарского разорения Руси. Минул век с момента кровавой сечи на поле Куликовом, и великому князю Московскому Ивану III в 1480 г. удалось довести до логического конца то, что начал Дмитрий Донской - окончательно юридически закрепить полную независимость от неминуемо распадающейся на ряд ханств Золотой Орды. «Народ веселился; а митрополит уставил особенный ежегодный праздник Богоматери и крестный ход июня 23 в память освобождения России от ига монголов: ибо здесь конец нашему рабству» .

Одновременно с достижением этой цели, Москва преуспела в исторической миссии по собиранию русских земель в единое централизованное государство, обойдя в этом процессе своих конкурентов. Несмотря на то, что во второй четверти XV столетия Северо-Восточную Русь поразила жестокая междоусобная феодальная война, московские князья сумели подчинить своему влиянию Тверь, Новгород и ряд других удельных территорий, а также отбить обширную часть западных русских земель у Великого княжества Литовского.

Кроме того, на мировой арене произошло еще одно событие, очень сильно повлиявшее на мировоззрение русских людей, духовную и политическую ситуацию на Руси. В 1453 г. под ударами турок-османов пала Византийская империя, а точнее тот осколок, который от нее остался в виде Константинополя с пригородами. Московская Русь осталась фактически единственным в мире независимым православным государством, ощущая себя островом в чужеродном море. Вместе с византийской царевной Софьей Палеолог и двуглавым орлом, в качестве государственного герба, на Русь, в сознание ее общества, постепенно проникла идея о преемственности власти русского князя от константинопольского императора и о Москве, как последней и истинной хранительнице веры православной.

Эта идея была сформулирована в кругах Церкви. Монах Филофей был не первым, кто ее высказал, но в его посланиях Василию III и Ивану IV она прозвучала наиболее громогласно и уверенно: «Единая ныне Соборная Апостольская Церковь Восточная ярче солнца во всем поднебесье светится, и один только православный и великий русский царь во всем поднебесье, как Ной в ковчеге, спасшийся от потопа, управляет и направляет Христову Церковь и утверждает православную веру» . Концепция «Москва - третий Рим» надолго определила духовные приоритеты России в мире, а в тот период упрочила внешнеполитическое положение нашей страны в Европе и на Востоке. Даже в официальном титуловании в отношении великих князей стали все чаще использовать византийский термин «царь», т. е. император, хотя русские монархи переняли не все традиции Византии, а главным образом только христианскую веру и институт Православной Церкви. Так, идея византийской вселенскости замкнулась внутри «всея Руси», а многие элементы древнегреческой философии, языка и римской античности и вовсе были отринуты.

Религиозная ситуация в Северо-Восточной Руси в XV - начале XVI вв. оставалась крайне сложной и неоднозначной. Громко заявили о себе сразу несколько проблем. Попытка Константинопольской патриархии привлечь и подготовить Русскую Церковь к Ферраро-Флорентийской унии с католиками привела к низложению митрополита Киевского и всея Руси Исидора (грека по происхождению) и открыла возможность Русской Церкви с 1448 г. избирать для себя самостоятельно митрополитов из своих же соотечественников. Опасаясь перспектив подчинения латинской вере «в Москве преисполнились решимостью нарушить воображаемые права над Русской Церковью патриарха-униата» . De-facto Русская Православная Церковь стала независимой от Константинополя, а Московские князья еще больше приобрели влияние на ее политику.

Вместе с тем, уже через десять лет, с 1458 г. начался длительный период административного разделения единой Русской Православной Церкви на Московскую и Киевскую митрополии, соответственно сферам влияния Русского государства и Великого княжества Литовского (куда входили южные и западные районы бывшей Киевской Руси).

Так обстояли дела во внешнецерковных отношениях. В XV столетии Церковь с новой силой повела самую решительную борьбу с остатками древнерусского язычества, а также с появившимися на Руси влиятельными ересями. Впоследствии, по методам решения этих вопросов, «нестяжатели» и «иосифляне» круто разойдутся.

Язычество и его пережитки все еще продолжали представлять для Церкви серьезную проблему. О влиянии языческих пережитков на русских людей в начале XV века говорит документ того периода «Слово некоего христолюбца…», который указывает на высокий уровень двоеверия, а то и закоренелого язычества в пределах Руси. В частности, неизвестный автор отмечает пристрастие к языческим обрядам и суевериям даже образованных христиан: «И делают это не только невежи, но и просвещенные - попы и книжники» . К тому же, целый ряд северных финно-угорских народов, включенных в орбиту Русского государства, пребывал в язычестве, и в XIV - XVI ве-ках шла активная миссионерская деятельность Церкви по их обращению в христианство.

В этот же период времени на Русь проникают опасные религиозные доктрины, являвшиеся, фактически, не просто ересями, а иногда и вероотступничеством. Особенно сильное влияние приобрели так называемые ереси стригольников и жидовствующих. Учение первых имело своими корнями попавшее на Русь из Болгарии еще в домонгольский период, сильно видоизмененное манихейство богомилов, основанное на древнем восточном дуализме.

Другое учение попало во второй половине XV века в Новгород с запада вместе с нашедшими там убежище свободомыслящими польско-литовскими евреями. Их догматика содержала в себе призыв вернуться к истинной вере времен Спасителя, а точнее, к религиозному опыту первых сект иудео-христиан с большой долей собственно иудейской религии, смешанной с рационалистическими идеями западных предтеч протестантизма. Поскольку все это преподносилось с позиций критики достаточно большой части православного клира, не отвечающего предъявляемым к нему требованиям и погрязшего в мздоимстве, пьянстве и распутстве, то ереси эти нашли отклик в сердцах не только простых людей, но даже светской и духовной аристократии. Более того, даже сам Иван III, после покорения Новгорода в 1479 году, «был очарован талантами и обходительностью хитроумных вольнодумцев-протопопов. Он решил перевести их в свою столицу». На какое-то время приверженцы секты получили возможность влиять на власть и государственные дела, однако вскоре их деятельность была объявлена вне закона, а оказывавший им покровительство митрополит Зосима был отстранен от власти обвиненный официально в «непомерном питии».

В такой не простой обстановке появились и все больше начали нарастать споры внутри самой Церкви по духовно-нравственным ориентирам. На рубеже XV - XVI столетий они оформились в две группировки - «иосифлян» и «нестяжателей», которые не противостояли друг другу и не вели к расколу Церкви, но в полемике искали пути дальнейших духовных приоритетов в новой сложившейся действительности. Сами термины «иосифляне» и «нестяжатели» имеют более позднее происхождение, чем указанные события и связаны с именами двух светил православной мысли данного периода, чьими трудами во многом Церковь живет и руководствуется и сегодня - это преподобные Иосиф Волоцкий и Нил Сорский, окруженные своими выдающимися последователями.

Какова же сущность разногласий между ними? Спорных вопросов было много, но центральными оставались вопросы о церковной земельной собственности и об устройстве монашеской жизни. Историк Н. М. Никольский написал в конце 1920-х гг. в Советской России очень критический труд по истории Церкви (что называется - в духе времени), но даже с ним нельзя не согласиться по поводу того, что Церковь в указанный период была очень крупным землевладельцем. Например, как сообщает тот же М. Н. Никольский, Иван III, ослабляя новгородскую вольницу, подверг секуляризации и местные церковные земли, отобрав у Церкви только в 1478 году 10 владычных волостей и 3 из 6-ти монастырских землевладений. Огромные богатства нередко приводили к большим соблазнам неправедного распределения доходов с земель и личного обогащения церковных начальников, что отрицательно сказывалось на всем авторитете Церкви. В результате, внутри Церкви остро встал вопрос о необходимости землевладения и обогащения Церкви (особенно монастырей) вообще.

По этому поводу «нестяжатели» во главе с преп. Нилом Сорским (получившие также название «заволжские старцы»), унаследовавшие византийскую традицию исихазма, имели строгое мнение об отсутствии какого-либо имущества не только у отдельного монаха, но и у обители в целом. Идея христолюбивой нищеты запрещала членам скитов «быть владельцами сел и деревень, собирать оброки и вести торговлю», в противном случае, иной образ жизни не соответствовал евангельским ценностям. Сама же Церковь виделась «нестяжателями» как духовный пастырь общества с правом независимого мнения и критики княжеской политики, а для этого нужно было, как можно меньше зависеть от богатых пожалований светской власти. Понимание монастырской жизни «нестяжатели» усматривали в аскетическом молчании, уходе от мирских забот и в духовном самосовершенствовании иноков.

Несколько по-иному смотрели на проблему монастырского землевладения «иосифляне». Крайне негативно относясь к личному обогащению, они поддерживали богатство монастырей как источник социальной благотворительности и православного образования. Монастыри соратников преподобного Иосифа тратили громадные, по тем временам, средства на поддержание нуждающихся. Один только основанный им Успенский Волоцкий монастырь ежегодно тратил на благотворительность до 150 рублей (корова тогда стоила 50 копеек); материальную поддержку получали свыше 7 тысяч жителей окрестных деревень; при монастыре кормилось около 700 нищих и калек, а в приюте содержалось до 50 детей-сирот. Такие большие затраты требовали больших денег, которые Церковь, сохраняя свою независимость, могла получать самостоятельно, без княжеских подаяний.

В отношении к еретикам Иосиф Волоцкий был более суров, чем «нестяжатели», имевшие мнение, что с еретиками следует дискутировать и перевоспитывать их. Нил Сорский высказывался за отказ от репрессий в отношении еретиков, а раскаявшиеся в заблуждениях вообще не должны были подлежать наказаниям, так как судить людей вправе только Бог. В противоположность такой точке зрения, опираясь на русские и византийские источники церковного права, Иосиф решительно заявляет: «Где они, говорящие, что нельзя осуждать ни еретика, ни вероотступника? Ведь очевидно, что следует не только осуждать, но предавать жестоким казням, и не только еретиков и вероотступников: знающие про еретиков и вероотступников и не донесшие судьям, хоть и сами правоверны окажутся, смертную казнь примут». Такие резкие заявления преподобного и явные симпатии «иосифлян» к католической инквизиции, в XIX столетии дали основание некоторым либералам свести роль Иосифа только до вдохновителя будущих репрессий Ивана Грозного. Однако несостоятельность такого суждения доказали не только церковные историки, но даже исследователи советского периода. Вадим Кожинов называет это «чистейшей фальсификацией», приводя в доказательство, например, тот факт, что «главный обличитель жестокостей Ивана IV Митрополит Всея Руси святитель Филипп был верным последователем преподобного Иосифа». В ересях Иосиф видел не только угрозу православной вере, но и государству, что следовало из византийской традиции «симфонии», т. е. паритетного сотрудничества светской и церковной властей как двух сил одного тела. Он не боялся выступать против еретиков как обычных уголовных преступников даже тогда, когда им благоволили Иван III и некоторые заблуждающиеся церковные иерархи.

Немаловажными представляются расхождения мнений «нестяжателей» и «иосифлян» по вопросу о роли и обязанностях православного монарха. «Нестяжатели» видели монарха справедливым, укрощающим свои страсти (гнев, плотские похоти и т. д.) и окружающим себя добрыми советниками. Все это тесно перекликается с концепцией «заволжских старцев» о личном духовном росте. «Согласно же Иосифу Волоцкому, главная обязанность царя, как наместника Божия на земле, - забота о благосостоянии стада Христова», обширные полномочия главы государства перекликаются с не меньшими обязанностями перед Церковью. Государь сравнивался в своей земной жизни с Богом, поскольку имел над людьми высшую власть. Иосиф Волоцкий предлагает соотносить личность монарха Божественным законам, как единственному критерию «позволяющим отличить законного царя от тирана», что по сути предполагает в определенной ситуации неповиновение подданных своему государю, не соответствующему таким качествам.

Понятно, что по таким причинам Иван III, нуждавшийся в землях для служилого дворянства, вначале симпатизировал «нестяжателям». Однако по мере разоблачения ереси жидовствующих, он начал прислушиваться и к авторитету преподобного Иосифа, хотя желание прибрать к рукам церковные земли, великий князь высказывал до самой смерти. Такому стремлению способствовало устранение или отживание мешавших ранее внешних факторов - «зависимость Русской митрополии от Константинопольского патриархата, тесный союз митрополитов с московскими князьями, ордынская политика предоставления тарханов на владения Церкви, наконец, постоянная поддержка церковных институтов, которой пользовался великий князь в борьбе с уделами». В конце концов, прения двух духовных течений, выражавшиеся в многочисленных письмах и посланиях оппонентов, нашли свой выход на церковном соборе 1503 года.

Решения собора подвели, своего рода, первый итог спора двух внутрицерковных течений. Сторонники Нила Сорского и Иосифа Волоцкого (сами они также присутствовали на соборе) взаимно осудили ересь жидовствующих и прочее отступничество от православной веры. При этом «нестяжатели» выступили против преследования еретиков, но их позиция оказалась в меньшинстве. Что касается церковного землевладения, то «иосифлянам» его удалось отстоять, мотивируя свое право «Константиновым даром» и другими юридическими актами православных (и не только) монархов, подтверждавшими дарения и неприкосновенность церковных земель от времен византийского императора Константина Великого (IV век н.э.). Активно принимавший участие в работе собора Иван III пытался провести секуляризацию земель Церкви в обмен на денежную компенсацию и хлебное содержание (что привело бы Церковь к падению авторитета и поставило бы ее в сильную зависимость от княжеской власти), но внезапно поразившая его тяжелая болезнь остановила это, казавшееся вполне реальным, событие.

Таким образом, «иосифляне» одержали победу в борьбе за неотчуждаемую церковную собственность, а великокняжеской власти пришлось искать новые пути сосуществования с Церковью в следующем двадцатилетии. Между тем, духовный образ инока и его личное нестяжание, а также многие элементы монастырского общежития по образцу Нила Сорского, окончательно утвердились собором в монашеской жизни.

Спор «нестяжателей» и «иосифлян» продолжился после собора и смерти преподобных Нила и Иосифа. Постепенно «иосифляне» взяли верх, особенно после 1522 года, когда их представители стали неизменно занимать митрополичий престол. В отношении некоторых видных «нестяжателей» начались притеснения, в результате чего, «мирный» этап споров закончился и к середине XVI столетия многие скиты «заволжских старцев» опустели. И все же это нельзя назвать противостоянием, т. к. сам спор носил характер истинного христианского смирения. Так, А. В. Карташев подчеркивает, что «тихая бесшумная победа «иосифлян» очень показательна. Показательно и тихое, пассивное отступление «нестяжательства»». В Западной Европе, например, несколько подобный духовный спор вылился в Реформацию с ее 150-летними кровопролитными религиозными войнами.

Одержавшие верх «иосифляне», не отринув лучшего от нестяжательства, утвердили Церковь как самостоятельный, независимый от светской власти институт, но наметили, при этом, тесное сотрудничество с государством, приблизив последующую «симфонию» в их отношениях. В то же время, в исторической перспективе, постоянное усиление абсолютной власти монархии привело к ее желанию подчинить критический голос Церкви своим интересам, что и реализовал в XVIII столетии Петр I.