27 июня у Национальной библиотеки владыка Филарет благословит выпускников факультета пограничных войск Военной академии. На охрану рубежей нашей страны пограничники отправятся, осененные Крестом преподобной Ефросинии Полоцкой. Приложиться к утраченной и воссозданной православной реликвии столичные верующие, скорее всего, не смогут. Сразу после благословления крест возьмет курс на Брест. Его ждут в очередном пограничном отряде, по которым сейчас Крест Ефросинии Полоцкой возят в рамках инициированного Государственным погранкомитетом своего рода крестного хода.
Крест преподобной Ефросинии Полоцкой - главная духовная святыня Беларуси. История создания, тайна исчезновения реликвии волнуют многих людей. Но есть ли надежда найти подлинный Крест?
«…Пусть не выносят его из монастыря никогда, и не продают, и не отдают»
Ефросиния Полоцкая - одна из первых белорусских просветительниц и первая женщина, канонизированная в святые. Княжна по происхождению, дочь Всеслава Чародея в 12 лет против воли родителей отказалась от светской жизни и ушла в монастырь.
В 1161 году по заказу преподобной Ефросинии Полоцкий ювелир Лазарь Богша изготовил крест из кипарисового дерева, покрытый золотом и серебром, украшенный драгоценными камнями и с изображениями ликов святых. В середине креста в пяти гнездах находились реликвии: кусочки креста Господня с каплями его крови, кусочек камня от гроба Божией Матери, частицы мощей святого Стефана и Святого Пантелеймона, кровь святого Димитрия, доставленные в Полоцк специальной экспедицией, которую направляла в Константинополь преподобная Ефросиния.
На боковых торцах креста помещена большая завещательная надпись «…пусть не выносят его из монастыря никогда, и не продают, и не отдают. Если не послушается кто и вынесет из монастыря, пусть не поможет ему святой крест ни в жизни этой, ни в будущей, пусть проклят будет он Святой Животворящей Троицей и святыми отцами… и пусть постигнет его доля Иуды, который продал Христа. Кто осмелится учинить такое… властитель или князь или епископ или игуменья, или другой какой человек, да будет на нем это проклятие. Ефросинья же, раба Христова, которая справила этот крест, обретет вечную жизнь со всеми святыми…»
Во время Ливонской войны крест Ефросинии попал к Ивану IV Грозному. Однако царь испугался проклятия и вернул реликвию полочанам.
Работники Эрмитажа пускали белорусов по ложному следу
После революции 1917 года Крест Ефросинии Полоцкой реквизировали среди прочих дорогостоящих предметов культа и передали на хранение в полоцкий финотдел. В 1928 году крест привезли в Белорусский государственный музей, а через год отправили в Могилев. Летом 1941 года Крест Ефросинии Полоцкой, Слуцкое Евангелие и тысячи других ценностей, в частности, золотой ключ от Могилева, золотые украшения из раскопок Помпеи, бесследно исчезли во время эвакуации.
После войны самой популярной версией пропажи сокровищ была такая: немецкий офицер шел мимо старинного особняка и через окно увидел что-то блестящее. В здании офицер наткнулся на стальные двери и решетки. Якобы он приказал привести военнопленных, чтобы они разрезали двери и решетки автогеном. Так неизвестный офицер попал в хранилище музейных ценностей, похитил их, вывез в Германию и затем продал некоему богатому американцу. Обычная легенда о пропавших сокровищах, нравившаяся обывателю.
Была и официальная версия с «немецким уклоном». Некто Луковников, бывший член музейного совета, сообщил сотрудникам органов госбезопасности, что, будучи во время оккупации инспектором городского отдела народного образования, он помогал немцам составлять опись захваченных музейных реликвий.
Однако обе эти версии несостоятельны. Первая: двери комнаты-сейфа и решетки оставались нетронутыми все военное лихолетье, а кроме того, идя по улице, невозможно заглянуть в комнату-сейф. Вторая: признание коллаборациониста касается ценностей, оставшихся в музее и областной библиотеке. И еще один важный момент: в захваченных советскими войсками трофейных документах не удалось отыскать опись ценностей или любое другое упоминание о сокровищах из комнаты-сейфа.
Тем не менее, «западный» след был кому-то выгоден.
В 1970-е годы сотрудники Могилевского музея направляли запрос в Эрмитаж: нет ли в его запасниках эвакуированных ценностей? Из Ленинграда ответили: в Эрмитаже нет, однако поделились сведениями о том, что крест будто бы находится в коллекции Пирпонта Моргана.
Через 20 лет сотрудник Эрмитажа Борис Сапунов в приватной беседе сказал доктору филологических наук, председателю общественной комиссии «Вяртанне» при Белорусском фонде культуры профессору Адаму Мальдису, что ответ готовился на основании статьи Бебута Шелковникова, который, который, находясь в Нью-Йорке, настойчиво пытался прорваться в запасники моргановского музея, однако его предупредили, что, «мол, не вертись тут, а то можешь не вернуться домой» .
В 1990 году Адам Мальдис сперва посетил Моргановский фонд и побеседовал с Евгенией Зазовской, дочерью своего польского друга профессора Здислава Недели. Доктор Зазовская организовал экскурсию для белорусского профессора. В коллекции Морганов были чешские и немецкие кресты времен Ефросинии Полоцкой.
Профессор поинтересовался у доктора Зазовской: может ли наша реликвия храниться в запасниках? Она объяснила, что под полом здания имеются огромные хранилища. Они поделены на 12 отсеков. У каждого - свой отдельный хранитель. Он знает только то, что находится в его отсеке. А общей картиной не владеет никто.
Тогда белорусские дипломаты передали письмо-обращение в Моргановский фонд. Примерно через два месяца, когда белорусы уехали из Америки, представительство Беларуси при ООН получило письмо из Фонда Пирпонта Моргана, где сообщалось, что в собраниях этого магната и мецената Креста Ефросинии нет, а за коллекции других Морганов совет директоров не ручается.
В мифичности «западного» следа профессор Мальдис убедился после долгих поисков упомянутой статьи Б.Шелковникова. В ней не было никаких доказательств того, что Крест Ефросинии достался фашистским оккупантам, а через них американцам. Таким образом, можно предположить, что работники Эрмитажа пускали белорусов по ложному следу.
В одной из своих публикаций профессор Мальдис отмечает: «Характерно, что как только белорусы активизируют поиски креста (а надо бы одновременно всего могилевского собрания), опять всплывает «западный» след».
Где он дел золотой государственный фонд?
Сразу после войны белорусские чекисты начали интересоваться судьбой бесследно исчезнувших ценностей. Им удалось восстановить события 20 предоккупационных дней в Могилеве. Оказалось, что директор Могилевского музея И.С. Мигулин в первые дни войны был в пригороде среди ополченцев, а 29 июня вернулся в город. Однако в здание обкома, где хранились ценности, его не пропустили, только лишь сообщили, что все эвакуировались. Никого из своих коллег Мигулин в городе не застал. Тогда он обратился в НКГБ: как быть с ценным имуществом музея. Неустановленный офицер велел оставаться на месте и охранять его. Однако Мигулин оказался в глубоком тылу. Сразу после освобождения Могилева Мигулин вернулся в город и занял свою прежнюю должность. Несколько раньше ему сообщили, что ценности из комнаты-сейфа не были эвакуированы. Однако и хранилище оказалось пустым.
В 1949 году началось «дело музея». Ревизоры провели тщательную проверку музея и выявили недостачу, отметили ненадлежащий учет ценностей и установили порчу некоторых экспонатов от неправильного хранения.
Вот как описаны события тех лет в книге «Щит и меч Отечества»: «19 октября 1949 года коммунисты первичной организации обсуждают выводы комиссии по краеведческому музею. Хотя об исчезнувших сокровищах в этих материалах не говорилось ни слова, выступающие напомнили Мигулину его предвоенные поступки: «…Где он дел все ценности - золотой государственный фонд в несколько миллионов рублей…».
В то время такие обвинения «тянули» на лагерный срок, Мигулин же отделался выговором с занесением в учетную карточку. «Чем руководствовались или что пытались оправдать партийные лидеры обкома и горкома, принимая решение по Мигулину? Свои нерешительные действия по спасению ценностей, оставив их врагу? Или что не смогли вернуть реликвии вместе с архивами из России? А, может, это персональное дело директора музея должно было прикрыть куда более некрасивый поступок тех, кто имел отношение к уничижению ценностей?»
- рассуждают авторы упомянутой книги.
Впрочем, за уничтожение реликвий никого бы не наказали, так как приказ Сталина о недопустимости оставления ценностей врагу заранее всех освобождал от ответственности.
«С большой долей уверенности можно сказать, что могилевский сбор в начале войны нашел свое пристанище в Москве,
- цитируем «Щит и меч Отечества». - …Многие исследователи предполагают, что, вывезенные в Москву, они предназначались для расплаты по ленд-лизу. Но, насколько известно, СССР так и не рассчитался со своим союзниками за оказанную помощь во время войны. Даже если допустить, что какие-то «торги» и были, то перед продажей они обязательно проходили бы экспертов. И уж такие реликвии как Крест Ефросинии Полоцкой и золотые украшения из раскопок Помпеи, к примеру, вряд ли стали бы украшать западные коллекции. Но если бы все же что-нибудь и досталось из могилевского сбора заморским хозяевам, то такие факты стали бы известны. … Нельзя исключать, что их судьба может быть связана с Государственным Эрмитажем, музейными запасниками Уфы и Самары, где хранились во время войны архивы обкома партии».
А пока к поиску реликвий подключилось и Национальное бюро Интерпола. Только вряд ли надо искать сокровища за морями-океанами. Вероятно, они гораздо ближе.
Картины, иконы, золото, серебро отвезли в Москву и сдали в банк
Так совпало, что в день визита белорусской делегации в Моргановский фонд в газете «Советская Белоруссия»
вышла статья председателя Могилевского областного отделения фонда культуры Беларуси В.А. Юшкевича «Тайна креста». Автор получил несколько откликов на нее. Среди них и письмо жителя Могилева, сообщившего, что он знал человека, который в 1941 году эвакуировал имущество из комнаты-сейфа, и вот его впечатления: «Картины, иконы, золото, серебро отвезли в Москву и сдали в банк. Когда их там принимали по описи (!), неожиданно появился Берия. Он внимательно рассматривал предметы и восхищенно цокал языком. Более двух тысяч предметов привезли».
Найти бы теперь ту, довоенную опись!
Откликнулся и Петр Поддубский - водитель, уверенный, что вывозил ценности. В разгар боев за Могилев, 13 июля, его вызвал комендант Воеводин и приказал вывезти некий ценный груз. Водитель подогнал машину к зданию обкома. Люди в гражданском начали загружать в кузов упаковки и мешки. Петру Поддубскому, стоявшему невдалеке от машины, хорошо запомнилась фраза одного из них: «Какой крест красивый!» К машине Поддубского присоединились две полуторки с банковскими ценностями, а к нему в кабину сел первый секретарь ЦК КП(б)Б Пантелеймон Пономаренко. Колонна двинулась в путь, по дороге не раз попадала под бомбежку. Но через два дня груз доставили в российскую столицу в управление Красной Армии, здание которого размещалось на Ленинских горах. Воспоминания водителя совпадают и с воспоминаниями Пономаренко и Воеводина.
Есть и еще одно архивное подтверждение «российского» следа. В 2003 году архивист-историк Виталий Скалабан обнаружил в Национальном архиве Беларуси «Стенограмму заседания бюро ЦК КП(б) Белоруссии от 26.08.1943 года».
«В далеком августе 1943 года в Москве, куда эвакуировались члены бюро белорусского ЦК, идет речь об изделии ювелира Богши. И говорит о Кресте не кто-нибудь, а сам первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко. … Пономаренко говорит об изделии Богши без всяких ссылок на его бесследное исчезновение или похищение немцами. Коли так, напрашивается вывод: значит, Крест в августе 1943 года не пропал, а пребывает в целости и сохранности. И, по всем приметам, находится в Москве», - пишет Виталий Скалабан.
В Могилеве мог находиться не оригинал, а... копия
Общественная комиссия «Вяртанне» располагает копией списка утраченных ценностей, составленного в 1944 году. Есть и более поздний список, датированный 1947 годом. Различия между этими списками наводят на мысль: хозяин вывезенных могилевских ценностей поменялся как раз в промежутке между этими годами, о чем мог знать и Пономаренко, и те, кто допрашивал Мигулина. К слову, протоколов допроса Мигулина в архивах КГБ не найдено. Формально их и не должно быть, так как не было возбуждено уголовное дело. В тоже время исследователям кажется «странной» задержка с открытием после войны могилевского и минского исторических музеев.
Поиски креста не прекращаются и на территории нашей страны. В том числе отрабатывается версия о том, что могилевский сбор был спрятан на территории Беларуси, по дороге из Могилева в Москву. Хотя после архивных находок Виталия Скалабана и свидетельств участников тех событий, версия о спрятанных сокровищах кажется мифом.
Более реальной может быть другая «местная» версия, озвученная Адамом Мальдисом, более 40 лет занимающегося поиском исчезнувшего креста. Вот как он пишет о «полоцком» следе: «…в Могилеве вполне мог находиться не оригинал, а... копия. На эту мысль наводит описание реликвии, сделанное Вацлавом Ластовским. … Как опытный историк, собиратель музейных экспонатов он должен был знать, что Крест, его основа сделана из кипариса. В акте же приемки-передачи фигурирует дубовое дерево. Кроме того, ученый фиксирует факт замены некоторых драгоценных камней стекляшками. Не сигнализировал ли Ластовский тем самым сведущим потомкам, что в его руках оказался не оригинал, а подделка, что реликвия (с его молчаливого одобрения) осталась там, где ее изготовили? Ведь полоцкое духовенство, монахи ощущали угрозу экспроприации и могли изготовить копию, благо, как видно из эмигрантской печати, одна уже имелась в храме на территории Латвии... Конечно, не исключена замена драгоценных камней стекляшками и тогдашними полоцкими стражами порядка, но вся подделка была по силам только мастеру. Имелся ли таковой в первые годы советской власти в Полоцке?».
Крест, созданный наподобие Креста Ефросинии Полоцкой
В 1993 году было принято решение о воссоздании Креста Ефросинии Полоцкой. В 1997 году брестский ювелир Николай Кузьмич завершил свой многолетний труд. Современному мастеру пришлось освоить древнюю технику нанесения эмалей. Работа велась под патронатом митрополита Филарета, который привез из Иерусалима святые мощи. Финансировало этот проект государство. Много было споров относительно статуса современного креста: копия ли это или новая реликвия. Митрополит Филарет предложил формулировку «крест, созданный наподобие Креста Ефросинии Полоцкой».
В 2003 году на Епархиальных чтениях, посвященных 210-летию Минской Епархии, митрополит Минский и Слуцкий, патриарший экзарх всея Беларуси Филарет представил Слуцкое Евангелие 1581 года. Это была настоящая сенсация! Ведь в «Списке разграбленных немецкими оккупантами культурно-исторических ценностей, хранившихся в Могилевском музее до Великой Отечественной войны», составленном в декабре 1944 года, Крест Ефросинии Полоцкой записан под № 3, а Слуцкое Евангелие под № 21.
Митрополит Филарет сообщил, что Слуцкое Евангелие ему передал один из священников, а к тому оно попало от прихожанина. Таким образом реликвия стала собственностью экзархата.
Митрополит передал Евангелие во временное пользование в Национальную библиотеку Беларуси. При финансовой поддержке Фонда фундаментальных исследований рукопись оцифровали, а также провели научную экспертизу, позволившую сделать категорическое заключение: старинный фолиант является подлинником!
Однако осталось и немало загадок. Самый главный вопрос: где находилось Евангелие с июля 1941 года до дня его чудесного возвращения. Ответ на него приблизил бы к разгадке тайны исчезновения Креста Ефросинии Полоцкой.
В нынешнем году исполняется 850 лет со дня создания Евфросиниевского Креста, пишет Expertmus в блоге Rublev_museum . В годы Великой Отечественной войны святыня была утрачена. Восстановлена в 1997 г. по решению Синода Белорусского Экзархата. Ныне Крест износится за богослужением для поклонения верующих в главном соборе Свято-Преображенского монастыря.
27 сентября 2011 г. Патриарший экзарх всея Беларуси Митрополит Минский и Слуцкий Филарет возглавил торжества в связи с 850-летием со дня создания Креста преподобной Евфросинии Полоцкой в Крестовоздвиженском соборе Полоцкого Спасо-Евфросиниевского женского монастыря. В этот день в Крестовоздвиженском соборе отметили престольный праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня.
Преподобная Евфросиния, игумения Полоцкая, в миру Предслава, была правнучкой в пятом поколении святого равноапостольного князя Владимира и дочерью князя Полоцкого Георгия Всеславича. С детских лет она была обучена чтению Псалтири и других книг Священного Писания. Любовь к книжному учению сочеталась у нее с усердной молитвой, внешняя красота - с целомудрием и глубокой сосредоточенностью. Слава о её мудрости и красоте распространилась далеко за пределы Полоцкой земли. Многие князья просили руки Предславы, однако все предложения о браке она отвергала. Однажды, узнав, что родители хотят обручить ее с одним из знатных князей, она тайно ушла из дома в обитель, где ее тетя - игумения Романия (вдова князя Романа Всеславича) была настоятельницей. Несмотря на молодость и красоту Предиславы, игумения не испугалась возможного гнева ее родителей и, призвав священномонаха, повелела ему облечь молодую княгиню в иноческий образ с именем Евфросиния.
Юная монахиня стала жить при Софийском соборе, подражая тем самым пребыванию Пресвятой Богородицы в Иерусалимском храме. Здесь она не только изучала книги в библиотеке собора, но и занималась их переписыванием. Вырученные деньги от продажи книг преподобная Евфросиния тайно раздавала нищим.
Однажды в сонном видении святой Евфросинии явился Ангел Господень, который внушил ей основать обитель недалеко от Полоцка в местечке под названием Сельцо. Это видение повторилось еще дважды. С тем же наставлением Ангел явился и епископу Полоцкому Илии. Через некоторое время - это уже было при князе Борисе Всеславиче в 1125 г. - епископ Илия с подобающим торжество передал святой Евфросинии Преображенский храм в Сельце для основания при нем женского монастыря. Отправляясь туда, преподобная Евфросиния взяла с собой только свои книги - «все свое имение».
Постепенно, год за годом, Спасо-Преображенский монастырь расширялся, число его насельниц возрастало. Со временем здесь были пострижены в монашество сестры преподобной Евфросинии: родная - Евдокия (в миру Градислава) и двоюродная - Евпраксия (в миру Звенислава). Преподобная учила молодых послушниц грамоте, переписыванию книг, пению, шитью и иным ремеслам, чтобы с юности они знали закон Божий и имели навык к трудолюбию. Основанная святой Евфросинией при монастыре школа способствовала быстрому росту обители.
В 1161 г. усердием преподобной был воздвигнут каменный храм во Имя Спасителя, сохранившийся до настоящего времени. Его строителем был мастер Иоанн, который сам пришел к преподобной, наставленный Духом Святым, повелевшим ему принять участие в храмоздательстве. В этот храм преподобная Евфросиния пожертвовала напрестольный крест, украшенный золотом, с частицами мощей многих святых, а также с частью Животворящего Креста Христова.
Изображения на кресте Евфросинии представляли собой почти всю историю Нового Завета; особую ценность реликвии придавали частицы святых мощей - кровь Христова, часть гроба Богородицы, часть гроба господня, также кровь святого Димитрия и частицы мощей святых, Стефана и Пантелеимона. Все эти священные реликвии вряд ли было легко достать на Руси. Известно, что в 569 году вдова французского короля Хлотаря отправляла посольство в Византию, чтобы получить частицу креста Господня, что и было удовлетворено женой императора Юстина Второго. Надо полагать, что и в этом случае за уникальными реликвиями Евфросинией была организована туда же специальная экспедиция - тем более, что связи у полоцких князей с византийскими императорами были прямые.
В нашем распоряжении имеются свидетельства, на которые исследователями почему-то не принято было обращать внимание. Так, Император Мануил Комнин и Патриарх Лука Хрисоверг по просьбе Евфросинии «присылали ей некоторые святыни». Не приходится сомневаться, что посольство за христианскими реликвиями для полоцкой княжны действительно снаряжалось и совершенно очевидно, что они нужны были ей для задуманного ею уникального полоцкого креста. Предприятие это было настолько из ряда вон выходящим, что на боковых пластинах креста по распоряжению Евфросинии была выбита своего рода вкладная грамота, сообщающая, когда и чьим иждивением сооружен этот уникальный предмет, для какой церкви и сколько он стоил. Все это было «уравновешено» страшным заклятием о неотчуждении, а мастер Лазарь Богша даже решился проставить небольшой текст и о себе, поскольку подобный заказ выполнял впервые. В этом кресте, как в фокусе, были собраны все достижения, которых добилось эмальерное дело на Руси; что же касается самого Лазаря Богши, превосходившего мастерством всех своих современников, то он работал не в Полоцке, как ошибочно считалось ранее, а в Киеве. К нему и обратилась Евфросинья со своим уникальным заказом.
Крест, созданный им, стал не только знаменитой православной святыней, но и непревзойдённым образцом древнерусского эмальерного искусства. Золотой крест преподобной Евфросинии Полоцкой считается величайшей христианской реликвией. Искусствоведы называют это сокровище непревзойдённым ювелирным шедевром Древней Руси. Но для верующего внешняя красота меркнет перед сиянием тех святынь, которые запечатаны внутри креста. Там хранятся кровь Иисуса Христа и частица Креста, на котором был распят Спаситель.
«Да не изнесется из монастыря никогда же, яко ни продати, ни отдати, аще се кто преслушаеть, изнесет его из монастыря, да не будет ему помощник честный крест ни в сей век, ни в будущий, и да будет проклят Святою Животворящею Троицею и святыми отцами…». Так гласит надпись на кресте-мощевике, который был заказан игуменьей Евфросиньей Полоцкой в 1161 г. В ту пору это была традиционная форма заклятия, употреблявшаяся в Древней Руси во вкладных грамотах церквам и монастырям. Нарушить заклятие в средние века считалось невозможным.
Крест сделан в 1161 г. Эпоха Древней Руси оставила потомкам много произведений искусства. Чаще всего имена их создателей остаются нам неизвестными, но имя мастера Лазаря Богши относится к редчайшим исключениям. Внизу обратной стороны креста мастер обозначил своё православное имя Лазарь и прозвище Богша. Рука этого ювелира узнаётся в других, не подписанных изделиях с перегородчатых эмалью. Лазарь Богша был одним из последних великих ювелиров, которые работали в технике византийской перегородчатой эмали. Потом эту технологию надолго утратили, а возродить смогли лишь в наши дни. Кровь Иисуса Христа и частицы мощей святых привезли ей в дар от византийского Патриарха. Преподобная Евфросиния велела хранить крест в построенном ею соборе в Полоцке вечно и приказала мастеру вырезать на нём самое сильное заклятие-оберег. Надпись на кресте гласит, что каждый, кто осмелится его присвоить, будет проклят Святой Животворящей Троицей. В ту пору не было заклятия мощнее. Согласно надписи на святотатца должен был обрушиться гнев Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа.
Судьба этой исключительной христианской святыни также исключительна. Святыня считалась собственностью Церкви. Со временем, после прославления преподобной Евфросинии, крест стал общенациональным сокровищем всех славян.
В XIII в. он был перевезен захватившими Полоцк смоленскими князьями в Смоленск. Крест Евфросинии пользовался в Смоленске большой популярностью - ему поклонялись и даже сделали весьма близкую копию (очевидно для того, чтобы не опускать подлинник в воду при водосвятии). После захвата Смоленска Московским князем Василием III реликвию доставили в Москву. Как большая драгоценность и военный трофей реликвия попала не в митрополичью, а в царскую казну и употреблялась в богослужениях редко и только по самым большим праздникам.
В 1563 г. крест возвратил в Полоцк св. блгв. Царь Иван Васильевич Грозный. Вера в его силу была настолько крепка, а страшное заклятие о неотчуждении действовало на средневекового человека столь сильно, что набожный царь взял реликвию в поход на Полоцк в 1563 г. - поклявшись, что вернет крест на прежнее место, если тот «поможет» ему вернуть город. Так и вышло - взяв Полоцк, св. блгв. Царь Иван Грозный вернул крест на место, не глядя на его исключительную материальную ценность.
В 1579 г., когда Полоцк завоевал польский король Стефан Баторий, крест был перенесен в оставленный православными Софийский собор, который вскоре стал принадлежать униатам. Кстати, униаты продолжали ценить эту реликвию и даже отняли ее у одного иезуита, выкравшего в соборе крест и заменившего его подделкой. Известный униатский деятель Полоцка, а затем гродненский архимандрит Игнатий Кульчинский (1707-1747) писал: «Будучи доктором философии в нашем монастыре, я часто наблюдал, как чтут память этой святыни инокини нашего монастыря и жители полоцкие»
Следующее известие о кресте Евфросинии относится к сороковым годам 19-го века, когда после воссоединения с униатами (1839 г.) интерес к древней реликвии стал всеобщим. Поскольку на восстановление Полоцкой епархии необходимы были средства, то в 1841 г. епископ Василий Лужинский вывез крест в Москву и Петербург. Поклонение кресту было грандиозным - в Московском Успенском соборе молящиеся толпились с 5 часов утра до 10 часов вечера, а по ночам его развозили «по домам чиноначалия, вельмож, графов и богатых купцов для водосвятия». Правда, боясь испортить реликвию, в воду опускали другой крест, его точную копию.
Особенно широко поклонение кресту падает на 1910 г., когда в Полоцк из Киева были привезены мощи святой Евфросинии. В годы богоборческой власти отнятый у церкви крест лежал в обыкновенном районном финотделе. В 1921 г. крест был реквизирован. В 1928 г. директор Белорусского государственного музея выезжал с экспедицией в Полоцк, с целью найти реликвию. Крест был найден в местном финотделе и перевезен в Минск. В те года намечалось перенести столицу Беларуси в Могилев. Туда и попал в 1929 г. Лишь попав в золотую кладовую могилевского музея, став предметом только материальной ценности и утратив тем самым свою чудотворную силу в глазах своих хранителей, крест бесследно исчез. И в этом, наверное, тоже есть некое знамение!
Прошли годы. Во время празднования тысячелетия Полоцкой епархии и Православной церкви на Беларуси (1992) было решено всеправославную святыню восстановить. По благословению Иерусалимского Патриарха Диадора II и Патриаршего Экзарха всея Беларуси митрополита Филарета началась кропотливая и ответственная работа. Воссоздать святыню поручили брестскому ювелиру-эмалировщику, члену Союза художников Республики Беларусь Николаю Петровичу Кузьмичу. Была восстановлена утраченная, казалось, навсегда техника перегородчатой эмали. Светскому художнику Николаю Кузьмичу было необходимо, по его словам, преодолеть и обычные человеческие искушения, и пройти духовное очищение. Поэтому это — символ победы добра над злом, символ единства, потому что победа добра над злом есть результат единства сил добра.
Прошло пять лет с начала восстановительной работы над святыней. В 1997 г. восстановленный древний Крест преподобной Евфросинии Полоцкой был освящен в Свято-Симеоновском соборе г. Бреста, а потом положен в храме Преображения Господнего в Полоцком Спасо-Ефросиньевском монастыре для коленопреклоненных молитв перед им за Церковь, за весь мир и за Отечество.
Крест преподобной Евфросинии Полоцкой. Описание.
Крест 6-конечный, высота 51,8 см., длина верхнего перекрестия 14 см., нижнего - 21 см. Основа из кипарисового дерева, сверху и снизу покрыт 21 золотой пластинкой с драгоценными камнями, орнаментом и 20 серебряными позолоченными пластинками; край передней стороны креста обрамлен ниткой жемчуга. Пластины передней стороны представляют собой иконописную композицию - великий, или расширенный деисус. На верхних концах креста поясные изображения Христа, Матери Божией, Иоанна Предтечи,. В центре нижнего перекрестия — четыре евангелиста, на концах — архангелы Михаил и Гавриил. В нижней части креста, после перекрестия — небесные покровители заказчицы и ее родителей: святая Евфросиния Александрийская, святой великомученик Георгий и святая София. В верхнем перекрестии прикреплен небольшой 4-конечный, а в нижнем — 6-конечный крестики. На обратной стороне креста образы отцов церкви святого Иоанна Златоуста, святого Василия Великого, святого Григория Назианзина (Богослова), апостолов Петра и Павла, святого Стефана, святого Димитрия, святого Пантелеймона. Над каждым образком частично греческими, частично славянскими буквами сделаны надписи.
В середине креста в пяти квадратных подписанных гнездах находились реликвии: кусочки креста Господня с каплями его крови, кусочек камня от гроба Божией Матери, частицы мощей святого Стефана и Святого Пантелеймона, кровь святого Димитрия. Эти святые реликвии были доставлены в Полоцк специальной экспедицией, которую направила в Византию преподобная Евфросиния.
Внизу мелкая надпись с именем автора: «Господи помози рабоу своемоу Лазарю, нареченномоу Богъши, съделавъшему крьстъ сии церкви святого Спаса и Офросиньи». На боковых торцах креста по спирали в два ряда помещена большая завещательная надпись (перевод на русский): «В год 6669 кладет Ефросинья святой крест в своем монастыре, у церкви святого Спаса. Дерево святое бесценное, обрамление его из золота и серебра, и камни и жемчуг на 100 гривен, а до… 40 гривен, пусть не выносят его из монастыря никогда, и не продают, и не отдают. Если не послушается кто и вынесет из монастыря, пусть не поможет ему святой крест ни в жизни этой, ни в будущей, пусть проклят будет он Святой Животворящей Троицей и святыми отцами… и пусть постигнет его доля Иуды, который продал Христа. Кто осмелится учинить такое… властитель или князь или епископ или игуменья, или другой какой человек, да будет на нем это проклятие. Ефросинья же, раба Христова, которая справила этот крест, обретет вечную жизнь со всеми святыми…».
Создание задуманного стоило такой большой работы и усилий, требовало таких значительных материальных средств, что на боковых пластинах Креста преподобная заказчица благословила выгравировать надпись, чьим старанием, для какой церкви был сделан Крест и сколько это стоило. Знаменитые князья иногда жертвовали для храмов очень дорогие вещи, но равного Кресту Евфросинии Полоцкой не было.
Мы уже рассказывали о предположительном местонахождении главной белорусской святыни - Креста Евфросинии Полоцкой, который таинственно пропал в первые дни Великой Отечественной войны. (Смотри также Следы Креста Евфросинии Полоцкой ведут в Москву? Следы Креста Евфросинии Полоцкой ведут в Москву? Продолжение).
По мнению многих авторитетных исследователей, 850-летний чудо-Крест не был похищен немцами и увезен на Запад, как долгие годы твердили советские энциклопедии, а благополучно эвакуирован из Могилева в Россию. Следы нашего главного оберега следует искать в Москве, - такое мнение помимо ученых высказали белорусские чекисты, также занимавшиеся поисками Креста.
После публикации в редакцию стали поступать отклики от читателей, готовых продолжить начатое газетой расследование.
Первой откликнулась минчанка Галина Василевская:
- Я знаю, кто увез Крест из Могилева. Я 40 лет не рассказывала эту тайну никому, даже родному мужу, потому что за нее нас могли убить. Но я уже много прожила на белом свете, мне на днях исполнится 84 года, и потому готова все рассказать.
- Слава Богу, времена нынче другие… - Галину Ануфриевну я успокаивала уже на ходу, стрелой мчась по указанному адресу.
В уютной квартире писательницы Галины Василевской в глаза бросились множество книг, альбомов с фотографиями. И наша газета на видном месте.
Писательница Галина Василевская
- А ведь это знак божий! - прямо с порога напустила еще больше интриги хозяйка дома. - Попросила соседку купить свежий номер. Увидела заголовок "Следы Креста ведут в Москву?" - и сердце екнуло: недаром мне в руки газета попала. Знак вопроса можно снимать. Я давно знаю, где Крест. А вы точно не догадываетесь, кто его увез?
- Предположения кое-какие имеются, - осторожно протянула я.
- Крест забрал из Могилева первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко. 22 июня 1941 года началась война. А уже на второй день, 23 июня, он взял несколько машин, погрузил на них все свои вещи и членов своей семьи и отправил в Москву. Но сам остался. Вызвал грузовик и поехал по минским музеям. Все самые ценные музейные вещи по его приказу грузились в кузов. Когда не хватало одного автомобиля, срочно вызывали другой. После Минска Пономаренко поехал в Могилев. Там тоже шла погрузка музейных ценностей. Разумеется, забрали и Крест. Набитые древними сокровищами машины Пономаренко направил в Москву, самолично руководя операцией. Благополучно прибыв на место, сдал привезенное добро Сталину.
- Такое усердие можно назвать похвальным: спас белорусские реликвии.
- Ну как сказать? Пономаренко был в душе русским человеком, считал, что всё лучшее должно находиться в Москве, родном для него городе, где он учился и намерен был сделать с подачи Сталина дальнейшую партийную карьеру.
- И поэтому он не признался в своей спасательной миссии после войны?
- Скорей всего, да. А директор Могилевского музея Мигулин, отдавший ему все ценности, просто побоялся без ведома первого лица республики раскрыть эту тайну. Считал, что раз молчит Пономаренко, то и он должен держать язык за зубами. Тем более, кто знает - может, и к рукам Пантелеймона Кондратьевича что-либо, как говорят в народе, прилипло. Но Крест, думаю, он отдал Сталину.
- А вы-то откуда знаете, что дело обстояло именно так?
- 40 лет назад мне делали операцию в лечкомиссии. В палате лежало 3 человека. Я и еще 2 женщины отходили каждая после своей операции. Одна - химик-ученый из Академии наук, вторая - первый секретарь Фрунзенского райкома партии Минска. Звали ее Клавдия Ивановна Тур. И вот в тишине вдруг раздается голос Клавдии Ивановны. Простите, я уж процитирую, как всё звучало в подлинном виде: "Эх, бабоньки, пережили лето горячее, переживем и г… собачье". А дальше - мат еще круче. От неожиданности мы расхохотались. А потом я подружилась с Клавдией Ивановной, оказавшейся очень хорошим человеком. Во время войны она находилась вместе с Пономаренко в Москве, в Центральном штабе партизанского движения. От него и услышала про вывоз музейных сокровищ. Клавдия Тур мне рассказывала, что Пономаренко по прибытии в Москву лично доложил Сталину: мол, все желающие из белорусской столицы эвакуировались, остались одни предатели. Представляете, что думал Сталин о Беларуси после этих слов?
- Представляю. Именно Пономаренко долгое время не хотел признавать существование минского антифашистского подполья. Хотя сам уехал из Минска 25 июня, не дожидаясь разрешения Сталина.
- Да, и увез сокровища с собой. Так что их точно надо искать в Москве.
"Крест вывозил из Могилева мой дед, Константин Адамович" (см. ниже)
Полоцкий краевед, Алексей Буховецкий рассказал нашему сайту о собственном расследовании исчезновения белорусской святыни - креста Евфросинии Полоцкой, и его возможном местонахождении.
Проводя расследование, Алексей разговаривал со многими людьми. Впервую очередь с теми, кто близко знал матушку Ольгу. Так он узнал - крест преподобной Евфросинии вполне может находиться в Полоцке!
На прошлой неделе краевед встретился с Верой Федоровной, которая, по сути, была лучшей подругой инокини Ольги, а когда монахиня стала совсем немощной - помогала ей по хозяйству. Встреча проходила дома у Веры Федоровны. Конечно же, Алексей много спрашивал о кресте Евфросинии. Запись беседы он дополнительно сохранял на диктофон.
Вера Федоровна, расскажите, что Вы знаете о кресте Евфросинии Полоцкой? Вы же долгое время находились рядом с матушкой Ольгой. Что она говорила Вам о месте, где может быть спрятана реликвия?
Матушка всегда говорила, что крест преподобной Евфросинии здесь, в Полоцке. - начала свой рассказ Вера Федоровна. - В те времена матушка Ольга была певчей на хорах в Спасо-Преображенской церкви. В храм приходили люди, и с собой приносили крест. Это были пожилые монахини. Они всем давали прикладываться к кресту. Прикладывалась и Ольга. Тогда никто не знал, что это за крест. Потом уже стали говорить, что это крест Евфросинии. Он очень был похож на настоящий.
Значит матушка Ольга видела крест?
Да, не только видела, но и прикладывалась к кресту. А когда узнали, что святыня хранится за Полотой (река в Полоцке), то стали ходить туда - поклонялись и исцелялись. Было это где-то в 70-х годах прошлого столетия. - продолжала Вера Федоровна свой рассказ. - В те годы было большое гонение верующих и крест прятали.
Слушая рассказ, Алексей Буховецкий вспомнил, как лично спрашивал матушку Ольгу о месте, где может находиться крест Евфросинии. И она ему ответила: "Алексей, крест здесь, в Полоцке! Я знаю это точно! "
В результате собственного расследования полоцкий краевед выяснил, что по версии инокини Ольги (Дорожко) послушницам полоцкого монастыря в 1929 году удалось обменять привезенное с собой из Полоцка в Могилев золото и простой крест на реликвию, и за тем доставить крест Евфросинии обратно в Полоцк. Во время Великой Отечественной войны одна из монахинь матушка Валентина хранила крест Евфросинии Полоцкой на территории монастыря, а после войны, забрав крест с собой, ушла жить за реку Полота (ул. Слободская). Со слов инокини Ольги, крест монахини собирались закопать, “…чтобы он не достался мирским властям и НКВД”. Вначале 70 годов прошлого столетия монахини, хранительницы креста, предлагали матушке Ольге прийти и приложится к реликвии, но она не смогла этого сделать из-за тяжелой болезни.
Алексей Буховецкий рассказал, что его неоднократно спрашивали: "Почему же крест не вернули назад, в монастырь?". Все очень просто. Это было время, когда к церкви и всему, что с ней связано общество относилось негативно. И поэтому инокини всячески старались спрятать святыню от мирских властей. Территория монастыря, его храмы и сооружения находились в очень плачевном состоянии. Крестовоздвиженский собор, Свято-Евфросиниевский храм были почти полностью разрушены. Спасо-Преображенская церковь требовала капитального ремонта. Возвращать святыню - крест Евфросинии - в то время было просто некуда!
В истории церкви было много случаев, когда верующие прятали свои святыни для того, чтобы сохранить их. Мощи Сергия Радонежского подменялись и прятались неоднократно, и служителями церкви, и прихожанами.
Но уничтожались не только церковные предметы поклонения. Шедевры мирового искусства переплавлялись в золотые и серебряные слитки. И если музейные раритеты охраняло государство, то сберечь церковные святыни можно было только спрятав их или подменив. Так могло быть и с крестом преподобной Евфросинии. Ведь для некоторых он был обыкновенной золотой вещью, инкрустированной драгоценными камнями, предметом наживы и обогащения. И совсем немногие крест Евфросинии признавали величайшим шедевром искусства XII века.
Где же все-таки находится одна из главных православных реликвий? Не утрачена ли она безвозвратно? Одни его ищут в России, другие в Америке, третьи в Германии, а крест может быть совсем рядом - в Полоцке! Когда Алексей спрашивал инокиню Ольгу: "Матушка, как Вы думаете, найдут ли когда-нибудь крест Евфросинии?" Она всегда отвечала: "Придет, Лёша, время и преподобная Евфросиния укажет где он, или через кого-нибудь крест найдут. Но еще не время!" В одной из передач о Ванге ей задали вопрос о кресте Евфросинии: найдется ли он? Ванга сказала, что крест найдется, когда придет время!
По мнению многих экспертов, крест Евфросинии Полоцкой, как и пресловутая Янтарная комната, входит в десятку самых ценных пропавших произведений искусства, за которыми охотятся известнейшие коллекционеры. История этого креста драматична, полна загадок и неясностей. И до сих пор неизвестно его местонахождение. Но знаменитая реликвия для православных не просто художественная редкость - она бесценна, ибо является одной из самых известных святынь Белоруссии.
История креста Евфросинии Полоцкой началась в теперь уже далеком XII веке. Согласно преданию, однажды к молодой полоцкой монахине Евфросинии (в миру княжне Предславе, внучке полоцкого князя Всеслава Чародея) в келью явился ангел и сказал, что она должна поселиться в Сельце, что на берегу Полоты, неподалеку от Полоцка, и основать там женский монастырь. Евфросиния так и поступила и, при поддержке епископа Илии и влиятельных родственников, учредила в Сельце обитель.
В 1161 году усердием Евфросинии здесь была возведена каменная Спасо-Преображенская (Спасо-Евфросиниевская) церковь. Строили ее всего 30 недель, что очень быстро для того времени. Сооружался храм под руководством зодчего Иоанна. Церковь получилась на славу и простояла века, продолжая радовать и нас, уже в XXI веке, изысканностью своих архитектурных форм и древних росписей. Ее пропорции и форма оказали сильное влияние на храмовое зодчество других городов Киевской Руси - Смоленска, Новгорода, Рязани, Пскова. Характерной чертой такой архитектуры стали стремящиеся ввысь пропорции здания. Особенно ярко эта особенность проявилась в облике Пятницкой церкви в Чернигове.
При монастыре действовала мастерская, где делали оклады для образов и другие предметы церковного обихода. Одним из самых искусных мастеров в Полоцке был Лазарь Богша - золотых дел мастер (или ювелир, если прибегнуть к современному языку). Богша - сокращенная форма имени Богуслав, которое тогда было широко распространено в землях Юго-Западной Руси; имя Лазарь он получил при крещении. Мастер владел техникой перегородчатой эмали - очень редкой на Руси в то время. Вероятнее всего, Лазарь Богша научился этому искусству в Византии. К тому времени, когда мастер получил от Евфросинии заказ изготовить напрестольный крест для Спасо-Преображенской церкви, он был уже в достаточно зрелом возрасте. Свидетельство этому - надписи на ювелирных и культовых изделиях, совпадающие с характерной надписью на кресте Евфросинии Полоцкой, которые, однако, были сделаны еще за 30 лет до того, как Лазарь принялся за крест. Ряд неподписанных работ, выполненных на весьма высоком уровне эмальерного искусства, также приписывают Лазарю Богше - в частности, медальон барм нагрудного княжеского украшения, найденный в Киеве в 1824 году и описанный историком Н.П. Кондаковым. Существуют и предметы, выполненные в схожем стиле позже, чем крест Евфросинии Полоцкой, но искусствоведы, учитывая возраст мастера, считают, что они, скорее всего, были изготовлены уже его учениками.
Высота креста - 52 см; верхнее перекрестие - 14 см, нижнее - 21 см. Крест был сделан из кипариса, покрыт золотыми и серебряными пластинами с изображениями, выполненными в технике перегородчатой эмали (именно эту технику было очень трудно воспроизвести при воссоздании креста, предпринятом в наше время, но все же ее удалось повторить) и украшен восемью драгоценными камнями и жемчугом. Изображения на кресте передают основные события Нового Завета.
Крест шестиконечный. По мнению богословов, это символизирует шесть дней творения мира. На верхних концах креста были поясные изображения Иисуса Христа, Матери Божией и Иоанна Предтечи, на концах нижнего перекрестия - архангелы Гавриил и Михаил, а в центре креста - евангелисты Матфей, Марк, Иоанн и Лука.
В специальных гнездах креста хранились святыни из Византии - частица Креста Господня с каплями Его крови, камень из гробницы Божией Матери, частица Гроба Господня и частицы мощей святых Стефана и Пантелеимона, капли крови святого Димитрия. Святыни для креста, откликнувшись на просьбу Евфросинии, прислали византийский император Мануил Комнин и патриарх Константинопольский Лука Хрисоверг. И то, какие святыни были отправлены в Полоцк, чтобы быть вставленными в крест, - свидетельство важности этой реликвии для обители Евфросинии, Полоцкого княжества и всей Руси. Изготовленный Лазарем Богшей крест воспринимался и в те времена как не только местная русская, но и общеправославная святыня.
В Полоцке в Спасо-Евфросиниевском монастыре крест хранился больше 60 лет, но в 1222 году во время очередной русской усобицы смоленский князь Мстислав Давыдович разорил Полоцк и увез реликвию к себе. В Смоленске крест был без малого почти три века. В 1495 году, желая лучше сохранить святыню и чтобы не опускать ее больше в воду при водосвятии, с креста сделали первую копию.
В начале XVI века вновь столкнулись давние соперники: Русь и Литва. Василий III занял Смоленск, тогда центр Смоленского воеводства Великого княжества Литовского и Русского, и, завладев святыней в 1514 году, повелел привезти крест Евфросинии Полоцкой в Москву. В Никоновской летописи читаем: «Нецыи же поведают: впрежнии некогда смолняне и полочане держаше у себя государей князей по своим волям, и меж себя смолняне с полочаны воевахуться, и тот крест честный смолняне в Полотцку взяша в войне и привезоша в Смоленск; егда же благочестивый государь князь Великий Василий Иванович вся Русии вотчину свою Смоленск взял, тогда же и тот честный крест во царствующий град Москву привезен». Василий III оценил доставшуюся ему святыню по достоинству, и она попала не в митрополичью казну, а в царскую. В Москве крест Евфросинии Полоцкой выносили из казны только в самых торжественных случаях.
Василий III был государем всея Руси, но впервые на царствование венчался его внук Иван IV Грозный, и Великое княжество Московское стало Царством Русским. Добившись успехов на востоке и присоединив к Московскому государству причинявшие много бед русским землям Казанское и Астраханское ханства, Грозный обратил свой взор на запад. Царь хотел вернуть русскому государству удобный выход к Балтийскому морю. Его соперником был Ливонский орден, ранее захвативший Балтийское побережье. Немцы препятствовали в торговле русским купцам, а в 1557 году Ливонский орден и Великое княжество Литовское заключили военный союз против Царства Русского. В начале зимы 1563 года русское войско, с сильной артиллерией, во главе с самим Иваном IV Грозным подошло к Полоцку. Иван Грозный взял с собой в этот поход крест Евфросинии Полоцкой, решив вернуть его городу, если Господь дарует ему победу. Вот что сказано об этом в той же Никоновской летописи: «Царь же и великий князь тот крест обновити велел и украсити. И тот крест взя с собою и, имея надежу на милосерднаго Бога и на крестную силу, победити враги своя, еже и бысть».
Весть о кресте быстро разнеслась по Полоцку. Местное население, согласно донесениям папского нунция в Рим, «публично молилось о даровании победы московитам» и всячески приветствовало единоверцев. Полоцк был хорошо укреплен, но продержался всего 16 дней.По приказу Ивана Грозного в Полоцке был построен Нижний замок. Одним из его оборонительных сооружений стал массивный насыпной земляной вал, сохранившийся до нашего времени (и послуживший основанием для трибун стадиона «Спартак»). Этот вал до сих пор называется валом Ивана Грозного. И крест Евфросинии Полоцкой был возвращен Полоцку - царь сдержал свое слово.
Пытаясь спасти положение, с их точки зрения - весьма неважное, литовские паны начали переговоры о новой унии с Польшей, заключив в августе 1563 года перемирие с Иваном Грозным. Но замириться не удавалось: Литва требовала отдать назад Полоцк, а царь Иван не соглашался, считая, что древнерусская Полоцкая земля должна быть у Царства Русского, тем более теперь, после возвращения городу креста Евфросинии Полоцкой.
10 января 1569 года начался объединительный польско-литовский сейм с целью обсуждения условий новой унии - государственного объединения Королевства Польского и Великого княжества Литовского и Русского. В результате 1 июля 1569 года было объявлено о создании нового государства - Речи Посполитой. Могучее в прошлом литовско-русское государство утратило самостоятельность и по сути стало провинцией польской короны. Теперь у Польши и Литвы был один король и один сейм.
Подчинив себе великое княжество, поляки не забыли и о войне с Иваном Грозным, но так как добиться успеха своими силами они не могли, то рассчитывали втянуть в войну на своей стороне Османскую империю (царство Турецкое) и ее вассала крымского хана. Летом 1572 года хан Девлет-Гирей уже с огромным 140-тысячным татарско-турецким войском двинулся на Москву с намерением уничтожить Царство Русское. Отправляясь в этот поход, крымский хан хвастливо заявлял, что «едет в Москву на царство». В начале августа возле села Молоди, в 50 километрах от Москвы, было дано решающее сражение. 20-тысячное русское войско, состоявшее из стрелецких полков, дворянской конницы и донских казаков, наголову разгромило вторгшуюся орду. В Крым вернулось не более 10 тысяч татар и турок. Но платой за эту победу было полное опустошение Московской Руси.
Воспользовавшись этим, в августе 1579 года Стефан Баторий с 42-тысячным польско-литовским войском, в составе которого было 14 тысяч венгерской и немецкой пехоты, подошел к Полоцку. Город подвергся разграблению. Самый большой урон понесли православные храмы: пропала огромная книжница (библиотека), в которой находилось очень много редких летописей и ценных рукописей, даже переводы Священного Писания, писанные рукой братьев Кирилла и Мефодия - славянских апостолов. Но крест Евфросинии Полоцкой захватчики так и не смогли отыскать - его во время штурма православные монахи спрятали.
Впоследствии крест был перенесен в Софийский собор. Но после Брестской церковной унии древний православный Софийский собор отошел к униатам, которые также высоко почитали доставшуюся им святыню.
В 1812 году после захвата Полоцка французами вновь появилась угроза утраты реликвии, и уже базилиане замуровали его в стену Софийского собора, чтобы не нашли захватчики, достав его лишь когда неприятель покинул пределы Российской империи.
После упразднения унии уникальный крест в 1839 году был возвращен Православной Церкви. Два года спустя по инициативе епископа Василия (Лужинского), перешедшего из унии в Православие, состоялось принесение креста в Москву и Петербург. Столицы встречали святыню с ликованием. В соборной церкви Зимнего дворца реликвию осмотрел император Николай I. Государь подумал было оставить святыню в Петербурге, но затем все же отказался от этого, и крест вернулся в Спасо-Евфросиниевский монастырь, для которого и был изготовлен.
Новые испытания начались после Октябрьской революции. В 1921 году крест Евфросинии Полоцкой изъяли большевики. В 1928 году минские ученые, понимая ценность реликвии, выехали из Минска в Полоцк и попытались ее отыскать. Это удалось, и крест перевезли вначале в Минск, а затем - в 1929 году - в Могилев, который планировали сделать новой столицей Белоруссии. Там реликвия как музейный экспонат сначала была выставлена в Могилевском историческом музее, но народ, подходивший в музее к кресту, осенял себя возле святыни крестным знамением, и опасный экспонат похоронили в одном из сейфов горкома партии.В 1941 году на нашу родину напала фашистская Германия, Могилев заняли немцы, и крест бесследно пропал. После войны его искали, но безуспешно. Появилось множество различных версий его исчезновения и дальнейшей судьбы.
В 1990 году была предпринята попытка по линии ООН отыскать его следы в США, где он мог находиться в одной из частных коллекций, но она окончилась неудачей. Вносит путаницу в поиск подлинного креста Евфросинии Полоцкой и существование его копий. Такой копией является крест Параскевы Полоцкой, который находится в настоящее время в Ярославо-Ростовском музее-заповеднике. В свое время еще одну копию сделали иезуиты, когда пытались похитить подлинный крест Евфросинии Полоцкой из Софийского собора. Доктор исторических наук, сотрудник Эрмитажа Б. Сапунов утверждал, что крест Евфросинии был закуплен в коллекцию Морганов на аукционе в Западной Европе после окончания Второй мировой войны. Интересна и версия, согласно которой крест Евфросинии и вовсе не покидал Полоцка и находится там, надежно спрятанный в неизвестном месте, а большевиками изъята и бесследно исчезла во время войны лишь одна из его копий. Нам же остается только надеяться, что рано или поздно эта тайна будет раскрыта, и подлинный крест Евфросинии Полоцкой отыщется.
 |
С того времени каждый год 5 июня, в день памяти преподобной Евфросинии, в Полоцк съезжается множество людей. В монастыре в присутствии митрополита Минского и Слуцкого, Патриаршего Экзарха всея Белоруссии, и местного епископа выносится крест Евфросинии Полоцкой, совершается молебен. Крест Евфросинии Полоцкой, повторенный в нескольких копиях, является одной из главных православных святынь Белой Руси.