Делегация Русской Православной Церкви посетила Рим, чтобы поздравить католиков с пятидесятилетием открытия Второго Ватиканского собора. Этот собор стал ключевым событием в новейшей истории Католической церкви. Какие документы и решения он принял? Можно ли сравнивать их с решениями Поместного собора Русской Православной Церкви 1917 года?

16 октября 2012 года председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Волоколамский Илларион принял участие в посвященном юбилею II Ватиканского собора заседании Синода католических епископов. Он подчеркнул, что собор заложил фундамент для современных отношений между Римско-Католической Церковью и Православными Церквами. В то же время, постановления Собора, открывшегося пол века назад тут же, в Риме, выходят далеко за пределы экуменического диалога с Русской Церковью.

Второй Ватиканский собор, или, по католическому счету, «21-й Вселенский», проходил с 1962-го по 1965 год и вошел в историю своими радикальными реформами. На нем были приняты ключевые для римо-католиков документы:

— Lumen gentium — «Свет народам», догматическая конституция о Церкви, самый значительный богословский документ Собора, где были высказаны все основные догматические положения Собора, обозначившие отход от традиционного «латиноцентризма» в католической эклезиологии. Конституция допускает, что вне границ Римско-католической Церкви существуют элементы спасения.

— Gaudiam et spes — «О церкви в современном мире», духовно-пастырская конституция об отношениях Церкви с современным миром, нечто вроде православной Социальной концепции, принятой на Архиерейском соборе РПЦ 2000 года. В этом документе подчеркивается, что Церковь не считает себя связанной с какой-либо политической, экономической или социальной системой (социализмом или капитализмом).

— Sacrosanctum concilium — «О Божественной литургии», значительно упростивший католическое богослужение и разрешивший богослужение на национальных языках.

— Orientalium Ecclesiarum — Декрет о Восточных Церквах, призывающий католиков к братской любви по отношению к восточным (православным) христианам и высоко оценивающий исторический, богословский и аскетический опыт Восточных Церквей.

— Unitas redintegratio — Декрет «об экуменизме», устанавливающий принципы диалога христианских конфессий.

— Nostra aetate — Декларация об отношениях Церкви и нехристианских религий, осудившая антисемитизм.

Декрет Ad gentes — о миссионерской деятельности Церкви (аналог нашей «миссионерской концепции»), утверждающий необходимость церковной миссии и трактующий ее в эсхатологической перспективе, так как «Бог посредством миссии открыто вершит историю спасения». Декларация о свободе вероисповедания (Dignitatis hunanae), которая фактически является признанием Церковью принципа свободы совести, или права каждого человека придерживаться любых религиозных воззрений или не придерживаться никаких.

В русской историографии Второй Ватиканский собор имеет противоречивую репутацию, кто то считает его настоящей трагедий, постигшей Католическую церковь в двадцатом веке, кто-то крупнейшей победой западного христианства.

«Я думаю, что обе эти оценки преувеличены, - объясняет , преподаватель Московской духовной академии и заместитель Председателя Издательского Совета Русской Православной Церкви. - Хотя это был и очень важный опыт решения тех проблем, которые накопились в католической Церкви за сто лет, прошедшие со времен Первого Ватиканского собора, но те задачи, которые ставил перед собою Собор, на мой взгляд, так и не были решены. В том числе и одна из основных — установить диалог с обществом, сделать язык церковной миссии доступным для большего числа людей. С нашей точки зрения, тот факт, что Второй Ватиканский собор принял решение о допустимости богослужения на национальных языках - является очевидной победой, служить Триденскую мессу на латыни в середине двадцатого века было просто невозможно. С другой стороны, модернистская литургическая реформа, которая была связана с изменением чинов, некоторых церковных традиций в итоге не оправдала себя. Как не оправдала себя и в целом, концепция «нового миссионерства», инкультурации, попытка перевести церковную миссию на язык нехристианских народов. Сегодня очевидно, что любая культура имеет религиозные корни, и если она возникла на нехристианском фундаменте, то христианизировать ее очень сложно, для этого могут потребоваться не годы, а десятилетия, или даже века».

«Как известно, Ватиканский собор заседал очень долго, несколько лет, и многие его решения были революционными, если называть вещи своими именами, — подчеркивает отец Евфимий. - Значительная часть того, что было заявлено на Втором Ватиканском соборе не было воплощено в жизнь. Более того, в 1970-х с приходом нового папы последовала вполне естественная волна консервативной реакции. Католическая церковь оказалась не готова к столь резким изменениям. Для нас важно, что на Втором Ватиканском соборе была предпринята попытка выстроить новые отношения с восточными церквями, в первую очередь с Константинопольским и Московским патриархатом, но эти контакты так и не вышли за церковно-политические рамки, никакого продвижения в области догматических вопросов так и не произошло».

Своеобразным аналогом Второго Ватиканского Собора для Русской Церкви стал Поместный собор Русской Православной Церкви 1917-1918 годов.

Главной целью Поместного собора Русской Православной Церкви 1917-1918 годов были реформа высшего церковного управления и общее реформирование (обновление) церковной жизни.

«До революции и до обновленческого раскола в церковной среде не возникало особых опасений при употреблении слова “реформа”. Выражением “церковная реформа” пользовался Святейший правительствующий синод, и в 1905 году большинство епархиальных архиереев, среди которых было много замечательных иерархов с глубоким духовным опытом, выступали за определенное реформирование тех или иных сторон церковной жизни, - рассказал в одном из интервью «Нескучному саду» протоиерей Николай Балашов , заместитель председателя ОВЦС и автор книги «На пути к литургическому возрождению», посвященной предсоборным дискуссиям начала века. - Замечательный памятник того времени — трехтомное с прибавлением собрание их записок, изданное в 1906 году и переизданное недавно - так и называется: “Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе”. Когда десятилетие спустя многие из этих предложений выносились на Поместный собор 1917-18 годов, сам термин “реформа” никого не смущал. Некоторые из этих архипастырей, отметим, впоследствии стали новомучениками».

Из решений Собора важнейшими стали: восстановление патриаршества, реорганизация высшей церковной власти (распределение обязанностей между двумя коллегиальными органами — Синодом и Высшим церковным советом: первому были переданы пастырско-догматические, второму хозяйственно-административные функции, причем в состав ВЦС должны были входить кроме архиереев представители мирян и белого духовенства); кроме того, Собор успел принять Приходской устав, предполагающий активное участие мирян в управлении приходом и приходским имуществом, положение о «внутренней и внешней миссии», устанавливающей систему миссионерских учреждений Русской Церкви, и некоторые другие документы. Деятельность Собора была прервана в связи с разгоревшейся Гражданской войной, последовавшей за Октябрьским переворотом. Собор успел рассмотреть и принять не все документы, подготовленные 23 соборными комиссиями (отделами), в том числе отделами богослужения (о литургической реформе, богослужебном языке и др.). Большая часть решений Поместного Собора 1917-1918 гг., ввиду начавшихся гонений так и не была в полной мере проведена в жизнь. Впоследствии многие из них были так или иначе скорректированы: в первую очередь те, которые определяли устройство церковного управления. На Поместном Соборе 1945 года было принято «Положение об управлении Русской Православной Церкви», а в 1988 году — «Устав об управлении Русской Православной Церкви», в который затем были внесены исправления на Архиерейском Соборе 2000 года. Эти документы заменили постановления о церковном управлении, принятые на Соборе 1917-1918 гг. Однако многие определения Собора 1917-1918 гг. никем не отменялись и продолжают действовать в той части, которая не подверглась пересмотру на последующих Соборах.

Развитие католической теологии в наше время в большой сте- пени определяется созванным по предложению Папы ИОАННА XXIII (ум. 1963) собором (21-м вселенским по счету католической церкви), который затем получил название Второго Ватиканского Собора (1962-1965). Его задачей было способствовать единству христиан и добиться обновления теологии и практики католической церкви и ее приспособления к требованиям современности («aggiornamento»). Результат обстоятельного обсуждения и почти единогласных решений, принятых несмотря на острый обмен мне- ниями на соборе, получил различные оценки. Некоторые теологи подчеркивали, что хотя реформы и имеют большое значение, уче- ние католической церкви во всех существенных аспектах осталось без изменений. Другие обращали внимание не только на нововве- дения в некоторых областях, но также на возможность обновления и продолжения изменений, о чем можно прочесть в формулировках решений Собора. Ответ на вопрос о том, какая из этих оценок верна, во многом зависит от того, как решения Собора будут ис- толкованы в самой католической церкви и какие выводы будут сделаны из этих решений.

Из шестнадцати официальных текстов, составляющих решения Собора, с догматической точки зрения наиболее важны конститу- ции «О божественном откровении» и «О Церкви», декрет об эку- менизме, а также «Пастырская конституция о Церкви в современ- ном мире». Важные богословские вопросы затрагиваются также в других текстах, например в конституции «О священной Литургии» или в декларации об отношении Церкви к нехристианским религиям.

Заметные уже сейчас изменения, ставшие следствием решений Собора, произошли в сфере богослужебной жизни. Конституция о литургии допускает использование национального языка в литургии (кроме центральных моментов причастной литургии) и в определенных случаях преподание Таинства под двумя видами. Далее было подчеркнуто значение проповеди, и она стала обязательной на главном богослужении прихода. Однако важнейшее догма- 358 тическое основание литургии, а именно учение о жертвоприно- шении мессы, осталось без изменений.

В конституции об откровении среди прочего в центре стоит во- прос о Писании и предании. Была отвергнута прежняя гипотеза о двух источниках откровения, которую можно было почерпнуть из решений Тридентского Собора (см. выше). Вместо этого подчер- кивается единство Писания, Предания и учительства Церкви как инстанций в вопросах веры. Признание научного исследования Библии, высказанное уже ранее, обретает обновленное выражение. Подчеркивается значение перевода Библии на языки народов.

Конституция «О Церкви» является центральным документом Собора, и этот предмет рассматривается как основной вопрос Со- бора. Тогда как ранее в учении о Церкви обретал выражение иерархический взгляд, или же Церковь просто приравнивалась к иерархии, в вышеупомянутом тексте (принятом в ноябре 1964 года) представлено более библейское, историческое и динамическое по- нимание: Церковь предстает как народ Божий в странствии к веч- ному царству Божию. Подтверждается первенство и безошибоч- ность Папы, провозглашенные на Первом Ватиканском Соборе, но в то же время за епископами признается большая самостоятель- ность. Претензии католической Церкви как единственной истинной выражены в формулировках, допускающих более положительную оценку других конфессий.

Та же двойственная тенденция - сохранить традиционное уче- ние Церкви нетронутым, но в то же время порвать с прежними подходами, чтобы приспособить Церковь к новому времени, пред- ставлена в декрете об экуменизме. Новизна состоит в поддержке экуменических устремлений и путем к христианскому единству провозглашается обсуждение на равных («par cum pari») с представителями других вероисповеданий. В других конфессиях можно найти «элементы освящения и истины», хотя дары спасения в их полноте есть лишь в католической церкви, ведомой преемником апостола Петра и епископами. Еще невозможно оценить, что принесут усилия Собора по объединению церкви, но произошло очевидное изменение, движение к открытости по отношению к другим конфессиям, провозглашенное в декрете об экуменизме. Подобная открытость также по отношению к нехристианским религиям выражена в соответствующей декларации Собора.

Одним из важнейших решений Собора стала так называемая «Пастырская конституция о Церкви в современном мире». Она обращена не только к христианам, но и ко всем людям доброй воли и рассматривает социальные, экономические и политичес- 359 кие проблемы современности, в особенности те, которые суще- ствуют на международном уровне. Ряд аспектов был затем разра- ботан подробнее в папской энциклике 1967 года «Populorum progressio», в которой среди прочего подчеркивается, что работа по развитию бедных стран является предпосылкой мира («новое имя мира - развитие»).

Тенденция ставить в центр общие проблемы человечества и от- ношение Церкви к окружающему миру характерна также для эку- менической работы в рамках Всемирного Совета Церквей и преж- де всего выражена в документах и решениях Четвертой Генеральной Ассамблеи ВСЦ в Упсале в 1968 году. В вышеупомянутой пастырской конституции это новое направление богословского мышления обосновывается среди прочего тем, что цель Церкви имеет вселенский характер. Поэтому для нее важно начать с окружающим миром разговор о смысле человеческой жизни и об устремлениях людей, а также о созидании человеческого общества.

II Ватиканский Собор (1962-1965) считается самым значительным событием в Римско-Католической Церкви, который привел к самым радикальным реформам в ее истории. Собор был созван по инициативе папы Иоанна XXIII с целью приспособления Церкви к нуждам и реалиям современного мира. В результате должна была возникнуть открытая миру Церковь.

II Ватиканский Собор

В 1959 году, через 3 месяца после своего избрания на престол, Папа Иоанн XXIII впервые сделал официальное объявление о своем намерении созвать новый Вселенский Собор Католической Церкви. Главными задачами Собора он назвал обновление Церкви и её разумная реорганизация, оживление религиозной жизни, а также выделил экуменический аспект.

Папа Иоанн XXIII

Это решение было неожиданным, потому, что, во-первых, на момент избрания кардинала Ронкалли папой в 1958 году ему уже было 76 лет. Учитывая такой возраст, никто не ожидал никаких изменений во время его понтификата. Во-вторых, потому, что для созыва не было никаких явных причин. И вообще проведение вселенских соборов было большой редкостью. После Тридентского собора (1545-1563) был еще только один - Первый Ватиканский (1870). На нем было принято решение о непогрешимости папы, после чего сам смысл проведения любых соборов ставился под сомнение: если есть непогрешимый папа, зачем ему еще собор епископов для выработки догматических решений? Так, самым важным догматическим решением в католической церкви XX века было определение догмата о телесном вознесении Марии (1950). И этот догмат был провозглашен лично папой, без коллегиального обсуждени. Тогда зачем соборы?

Было заявлено, что созываемый Собор не будет вводить новые догматы церкви, а должен провозгласить идею «aggiornamento» («осовременивания», «обновления» Церкви), провести в жизнь революционные литургические и канонические реформы.

Чтобы говорить о самом Соборе, нам нужно понять, что происходило в Католической Церкви до Собора. Начиная с XVI-го века, католичество постигала одна неудача за другой. Во время Реформации католики потеряли Север и частично центр Европы. Позднее в католических странах, особенно во Франции, распространились идеи Просвещения, а в 1789 году произошла антирелигиозная по своей сути Французская революция. Католичество было вынуждено уступать не только идейно, но даже территориально: в 1870 году прекратила существование Папская область, и вся она, включая Рим, стала частью Италии. Папе остался только маленький Ватикан. Естественно, за это время было и немало успехов - начиная с Контр-реформации и заканчивая католическими миссиями. Но в целом картина была такова, что прежний католический мир все больше охватывали чуждые ему идеи. Церковь была сосредоточена исключительно на себе: на защите от протестантизма, модернизма, марксизма и т.д. Это было время массового отхода людей и в Западной Европе, и в Северной и Латинской Америке, от регулярного участия в церковной жизни. Видные деятели Католической Церкви отмечали, что современные люди научились жить без церкви и без Бога. Никого особо не волновало, что говорит Ццерковь. Церковное учение и мораль казались неинтересными и устаревшими. Это было характерно не только для протестантских церквей, но и для католической, особенно в Центральной Европе. Отношение мира к церкви было не лучшим. Это было время настоящего духовного кризиса, храмы пустели.

В этих условиях Католической Церкви надо было реагировать на то, что происходит. Перед новым Собором стояла задача вернуть католическую церковь в общественную жизнь.

На подготовку собора ушло около трех лет.

Второй Ватиканский собор открылся 11 октября 1962 года в соборе святого Петра. На открытии присутствовало 2540 участников. Присутствовали наблюдатели от других христианских церквей: православные, англикане, старокатолики и др. Среди них были представители и Русской Православной Церкви: протопресвитер Виталий Боровой и архимандрит Владимир Котляров.

На Собор прибыли епископы со всего мира и с разными взглядами. Условно их можно было разделить на прогрессивное большинство и консервативное меньшинство. При этом документы, как правило, принимались подавляющим большинством.

При обсуждении первых проектов возникла достаточно острая дискуссия между двумя основными направлениями. Разногласия между прогрессистами и консерваторами были исключительно острыми, и Собор зашел в тупик. В итоге все проекты вернули в подготовительные комиссии для доработки. Таким образом, на первой сессии ни по одному вопросу не удалось прийти к решению.

Работа Собора была прервана смертью Иоанна XXIII и выборами нового папы, которым стал кардинал Монтини, взявший имя Павел VI. Иоанн XXIII давно рассматривал Монтини как своего главного преемника. Зная, что неизлечимо болен, он незадолго до смерти возвел его в сан кардинала. Папа Иоанн XXIII скончался 3 июня 1963 года . 21 июня 1963 года был избран новый папа Павел VI . Вторую сессию Ватиканского собора (29 сентября — 4 декабря 1963 года) открывал уже он.

Папа Павел VI

В рамках Второго Ватиканкого Собора состоялось 4 сессии, 168 генеральных конгрегаций.

В целом на Соборе было принято 16 документов на более чем 700 страницах (4 конституции, 9 декретов и 3 декларации):

Конституции:

1. «Sacrosanctum Concilium» — Конституция о Божественной Литургии (этот документ значительно упростил католическое богослужение и разрешил богослужение на национальных языках)
2. «Lumen gentium» — догматическая Конституция о Церкви (самый значительный богословский документ Собора, который допускает, что вне границ Римско-католической Церкви существуют элементы спасения)
3. «Gaudium et Spes» — пастырская Конституция о Церкви в современном мире (в этом документе подчеркивается, что Церковь не считает себя связанной с какой-либо политической, экономической или социальной системой - социализмом или капитализмом)
4. «Dei Verbum» — догматическая Конституция о божественном откровении

Декреты:

1. «Ad gentes» — Декрет о миссионерской деятельности Церкви
2. «Orientalium Ecclesiarum» — Декрет о Восточных Церквах (призывает католиков к братской любви по отношению к восточным (православным) христианам)
3. «Christus Dominus» — Декрет о пастырском служении епископов в Церкви
4. «Presbyterorum ordinis» — Декрет о служении и жизни пресвитеров
5. «Unitatis redintegratio» — Декрет «об экуменизме» (устанавливает принципы диалога христианских конфессий)
6. «Perfectae caritatis» — Декрет об обновлении монашеской жизни применительно к современным условиям
7. «Optatam totius» — Декрет о подготовке к священству
8. «Inter mirifica» — Декрет о средствах массовой коммуникации
9. «Apostolicam actuositatem» — декрет об апостольстве мирян

Декларации:

1. «Dignitatis humanae» — Декларация о религиозной свободе
2. «Gravissimum educationis» — Декларация о христианском воспитании
3. «Nostra ætate» — Декларация об отношении Церкви к нехристианским религиям (осуждает антисемитизм).

Одной из главных тем на Соборе было учение о Церкви . Часто в нем выделяли два аспекта: внутренняя жизнь Церкви и отношения Церкви с внешним миром. Для успешного свидетельства современному миру Церковь должна обновиться изнутри.

Первым документом, принятым на Соборе, была Конституция о Святой Литургии. До собора вся месса, за очень редким исключением, проводилась на латыни. Так продолжалось сотни лет. Сторонники обновления Церкви утверждая, что миряне не понимают языка, на котором проводится литургия, решили, что «Живой Церкви не нужен мертвый язык» и литургию нужно проводить на местных языках. Консервативные епископы выступали против этого и выдвигали свои аргументы. Они полагали, что единообразие литургии во всем католическом мире было свидетельством (или даже залогом) единства Церкви. Консерваторы обращали внимание на то, что использование латыни отвечает многовековой традиции и необходимо для точной передачи церковного учения. В итоге, консерваторы оказались в меньшинстве и было утверждено богослужение на национальных языках.

Собор также призвал к восстановлению «всеобщей молитвы» и к упрощению богослужения .

Другим важнейшим аспектом, рассматриваемом на Соборе, был экуменизм и отношения с представителями других религий.

Ожесточенные споры вызвала декларация Nostra Aetate , которая снимала с иудеев вину за Распятие Спасителя и осуждала антисемитизм. Nostra aetate провозглашает, что Католическая Церковь «не отвергает ничего из того, что истинно и свято» в других нехристианских религиях. Было указано, что «иудеев не следует представлять ни отверженными Богом, ни проклятыми».

Особое место было отведено и исламу. Сознавая сложную историю взаимоотношений церкви с мусульманами, Собор призвал «всех предать забвению прошлое и искренне стремиться ко взаимопониманию». Было подчеркнуто единство всего человеческого рода и необходимость «по-братски» относиться ко всем. Естественно, это не подразумевало братского отношения в более узком, христианском смысле: все люди названы «братьями» не потому, что между их религиями нет разницы, а потому что все сотворены по образу Божьему. Все эти заявления, естественно, не отрицали уникальности христианства, но должны были способствовать более спокойному и уважительному общению между Католической Церковью и другими религиями.

Согласно декрету об экуменизме «Unitatis redintegratio» , повсюду вне границ Церкви можно обнаружить частичную и неполную Истину . Однако католический экуменизм не предполагает упразднения межконфессиональных различий благодаря приведению догматов всех Церквей к единому компромиссному варианту. Такая трактовка экуменизма неприемлема, так как католическая догматика предполагает, что вся полнота истины пребывает только в Католической церкви . Католический экуменизм состоит в уважении ко всему тому в других конфессиях, что не противоречит католической вере . Разрешается и поощряется братский диалог и совместные молитвы с представителями других Христианских Церквей.

Отношение к протестантам

Открытость к миру, которую хотел продемонстрировать Собор, подразумевала и большую открытость к другим христианам, в частности к протестантам. Это тоже было необычным для Католической Церкви. Ведь еще в начале XX-го века среди католиков преобладало мнение, что виновными почти во всех бедах Европы были протестанты.

Напомним, что ответом на Реформацию было проведение Тридентского собора (1545-1563). На том Соборе было анафемствовано, среди прочих, учение об оправдании только верой, которое протестанты считали самой сутью Евангелия. Протестанты также не скупились на выражения. Даже в вероисповедных документах папа римский, который олицетворял «папистов», был назван «антихристом». Католическая Церковь была названа «ложной», хотя и не без определенных «остатков» и «следов» истинной Церкви.

Период религиозных войн еще больше отдалил католиков и протестантов. Кроме того, со временем католики и протестанты привыкли жить порознь. Каждая Церковь жила своей жизнью, словно не замечая существование друг друга. С течением времени раскол становился еще глубже, чему способствовало и принятие учения о непогрешимости папы (1870) и мариологические догматы (непорочное зачатие - 1854, успение - 1950).

Даже развитие экуменического движения поначалу не отразилось на отношениях между протестантами и католиками. Как мы помним, оно возникло в начале XX века в протестантской среде и привело к образованию Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) в 1948 году. В Совет вошли также Православные Церкви. Католическая же Церковь изначально осудила экуменическое движение. В 1928 году была опубликована папская энциклика Mortalium Animos, в которой католикам запрещалось принимать участие в экуменических встречах. Восстановление единства Церкви в энциклике представлялось только через возвращение «блудных детей» Церкви к своей матери (Католической Церкви) .

Тем не менее, ближе к середине 20-го века положение начало немного изменяться. В католичестве развивалось так называемое «новое богословие» (Nouvelle Théologie), в котором очень большое внимание уделялось Библии и патристике, а события Реформации уже не рассматривались в черно-белом свете. Католики старались лучше понять протестантское учение, открыли для себя глубокие религиозные мотивы Реформации и признавали частичную вину своей Церкви за те события.

На Соборе был принят Декрет об экуменизме под названием «Восстановление единства» (Unitas redintegratio). Он содержит несколько параграфов, в которых изложен католический взгляд на протестантов. Там вкратце упомянуты главные пункты расхождений между протестантами и католиками, касающиеся искупления, Церкви, участия Девы Марии в деле спасения, соотношения Писания и Церкви. Было отмечено отсутствие у протестантов таинства священства и подлинной Евхаристии. В то же время было записано и немало позитивных слов о протестантах: их веру в Бога и Христа; их свидетельство в мире; их христианский образ жизни и его плоды; их вклад в социальное развитие; их стремление основываться на Евангелии. В целом, документы выдержаны в очень доброжелательном тоне и выражают стремление к диалогу.

С принятием этих документов Католическая Церковь вошла в экуменическое движение (при этом не входя в ВСЦ). Как было сказано в Декрете, «Святой Собор призывает всех верных католиков к тому, чтобы они, различая знамения времён, усердно участвовали в экуменическом деле». Под экуменизмом понималось не «объединение всех религий». Действительно, вначале в схеме об экуменизме говорилось и про отношение к иудеям, но потом этот отрывок перенесли в отдельный документ - «Декларацию об отношении Церкви к нехристианским религиям». Так что понятие «экуменизма» применялось на Соборе только в рамках отношений католиков к другим христианам.

В последний день работы II Ватиканского Собора патриарх Константинопольский Афинагор и папа Римский Павел VI объявили о взаимном «снятии анафем» 1054 года (как известно, в 1054 году папа Лев IX провозгласил анафему православным; в свою очередь Константинопольский патриарх Михаил I (Керулларий) (1043-1059) и его Св. Синод предали анафеме папистов). О случившемся патриарх Афинагор уведомил всех глав Православных Церквей. Ответ из Москвы не заставил себя ждать. 28 декабря 1965 г. Святейший Патриарх Алексий I (Симанский) направил телеграмму, в которой подчеркнул, что снятие анафемы это решение Константинопольской Поместной Церкви, обращенное к Церкви Рима и не имеет богословского значения для вселенского Православия, «ибо разделение Церквей Католической и Православной слишком глубоко и для преодоления его в настоящее время нет соответствующих оснований».

II Ватиканский Собор завершил свою работу 8 декабря 1965 года. Он стал триумфом либерализма, экуменизма, религиозной свободы, всего того, что было осуждаемо Церковью в прежние века. За Собором последовала волна всевозможных реформ во всех без исключения областях церковной жизни. Эти реформы совершенно исказили облик католицизма, постепенно превращая его в нечто не слишком отличающееся от протестантской секты.

Итоги и последствия

В постановлениях Собора просматривается тенденция к сближению римо-католических воззрений с либеральной системой ценностей, прежде отвергавшейся римо-католиками со времен противостояния антиклерикальным мероприятиям Великой французской революции. Среди проявлений этой тенденции: учение Собора о религиозной свободе и повышенный интерес к экуменическому движению, в котором Римо-Католическая Церковь до Собора официально не принимала участия. Примирение римо-католичества и либерализма проявилось в усвоении некоторых идеалов т.н. "христианского гуманизма", восходящего ко взглядам тех гуманистов эпохи Возрождения, которые не порывали с Римо-Католической Церковью.

Собор проходил под знаком экуменизма, Папа обнародовал декрет о Восточных Церквах ("Orientalium Ecclesiarum") и декрет об экуменизме ("Unitas redintegratio"). Однако, несмотря на демонстрацию доброй воли к сближению, Восточная и Западная Церкви в догматическом отношении ни на шаг не приблизились друг к другу .

Как указывают историки, проведенные Собором преобразования вызвали отторжение наиболее консервативной части католического сообщества. Огромное количество католического духовенства и монашества (около 100 тыс.) после II Ватиканского собора сняли с себя священный сан и иноческие обеты.

Как признаются сами католики, наиболее пагубным следствием II Ватиканского собора стала богослужебная реформа 1969 года, проведенная папой Павлом VI . После II Ватиканского собора (1962-1965) католическим священникам было практически запрещено служить латинскую Тридентскую мессу , или тридентину, которая была основной католической церковной службой на протяжении многих веков. Вместо этого вводилась новая месса (т.н. «Novus ordo» — «новый чин») на местных языках. Разница состоит не только в богослужебном языке, но и в стиле совершения службы. Например, если до Собора, согласно традиционной (Тридентский) мессе, почти всю литургию священник стоял перед алтарем, «по направлению к Богу» (и соответственно спиной к прихожанам), то теперь он был обращен лицом к верующим и спиной к Богу.

II Ватиканский собор разрешил переводить латинскую мессу на национальные языки. В результате многие из католиков, привыкшие к традиционной латыни в богослужении, указывали на утрату сакрального молитвенного характера богослужения , а введение в обиход новых переводов мессы и отказ от намоленого за многие столетия латинского языка богослужения не только не привели в католические храмы новых людей, но оттолкнули огромную часть постоянных прихожан, для которых латинский язык означал преемственность традиций и древней культуры Римской церкви. Так, например, на воскресных мессах в крупнейших католических соборах Франции и других западноевропейских стран богомольцев почти нет.

Само богослужение было не просто сокращено (современная месса длится около 40 минут, иногда и намного меньше), а именно переделано так, чтобы больше походить на протестантскую службу. В частности, реже поминаются святые, многие из которых были попросту удалены из католических литургических календарей (среди них и некоторые святые Древней Церкви) под тем предлогом, что их жития не могут рассматриваться как достоверные (например, св. великомученик Георгий Победоносец, св. великомученицы Варвара и Екатерина и др.). Вечерня и утреня перед мессой не служатся. Посты в современной Католической церкви практически упразднены: католикам теперь предписывается поститься лишь один день в году — в Страстную Пятницу, да и то не строго.

После II Ватиканского собора исповедь в католических храмах отделена от причастия , в результате чего исповедь стала исчезать из приходской практики. Был сокращен евхаристический пост, до часа перед причастием .

Все эти модернистские богослужебные реформы в Католической церкви объяснялись «миссионерскими целями», стремлением приблизить службу к народу.

Однако, в результате революционных литургических и канонических реформ в Римо-Католической Церкви произошел глубочайший кризис: пустые храмы в традиционно католических странах Западной Европы, дух обмiрщения, секуляризации, полностью вытеснивший остатки прежней латинской церковности. В это же время наблюдается резкий поворот к модернизму в богослужении, к протестантизму и безбрежному экуменизму в современном либеральном католическом богословии, религиозная индифферентность, когда в других конфессиях и даже религиях признается спасительная благодать; происходит сближение с иудаизмом...

В письме в журнал «Православная беседа» русский католик Дмитрий Пучкин предупреждает православных об опасности церковного либерализма, провозглашенного на II Ватиканском соборе: «...берегитесь экуменизма и модернизма во всех формах и видах!» Ибо «аналогичные реформы могут быть со временем проведены и в Православной Церкви...».

Материал подготовил Сергей ШУЛЯК

Используемая литература:

1. Второй Ватиканский собор. Протоиерей Николай Савчук

2. Второй Ватиканский собор и богослужебная реформа. Николай Каверин

3. Второй Ватиканский собор как модель модернистской революции в Церкви. Владимир Семенко

4. Уроки Ватикана: чем для нас ценен опыт реформ Католической Церкви? (журнал "Нескучный Сад")

Обстоятельства созыва II Ватиканского собора.

Определение папской непогрешимости на Первом Ватиканском Соборе не положило конец спорам в римско-католической церкви. Во время правления преемника Пия, Льва XIII (1878 – 1903), зародилось движение «католического модернизма». Это был римско-католический эквивалент протестантского либерализма. Его лидерами стали Альфред Луази и Джордж Тиррелл. Эти деятели поддерживали самые скептические утверждения библейского критицизма. Они вообще отвергали идею о том, что какая-либо догма может быть непогрешимой, исходит ли она из Библии, от церкви или от папы. С другой стороны, они защищали римско-католическую церковь от нападок Гарнака и других, но делали они это, исходя из либеральных принципов. Преемник Льва, Пий X , осудил это движение, отлучил его руководителей от церкви и потребовал, чтобы духовенство приняло антимодернистскую клятву. Это привело к тому, что свободная мысль и библейские исследования в римско-католической церкви практически прекратились. После второй мировой войны последовали некоторые смягчения этой политики, но мало что изменилось в целом. Затем в 1958 году новым папой избирается Иоанн XXIII . Пожилой, 77-летний человек, он воспринимался как «заботливый папа», который вряд ли мог сделать что-либо большее, чем просто сохранять су шествующий «статус кво». Однако правление этого понтифика ознаменовало собой поворотный момент в жизни современной римско-католической церкви. Он настойчиво выделял мысль о том, что церковь должна быть приведена в соответствие с сегодняшним днем. Церковь должна успевать за современным миром. Несмотря на то, что догма неизменна, форма ее выражения может изменяться, и должна изменяться. Протестантов необходимо считать «отделенными братьями», а не нечестивыми еретиками. В 1961 году папа созывает II Ватиканский собор. Когда епископы собрались вместе, то, к удивлению, оказалось, что большинство составляют люди прогрессивные.

Собор выявил изменения во взглядах, которые подспудно происходили после I Ватиканского собора. Объемные документы II Ватиканского собора отражают совершенно иные настроения, чем документы предыдущего собора. Они более пастырские, чем догматические, примирительные по тону, настроенные доброжелательно по отношению к другим христианам, и к современному миру. Религиозные преследования, которые играли такую значительную роль в истории римско-католической церкви, были отвергнуты и появилась готовность признать тот факт, что церковь совершала ошибки.

Созыв папой Иоанном XXIII Второго Ватиканского Собора на взгляд оказался неожиданным, но на самом деле отвечал давно назревшей необходимости, которая была вызвана существенными переменами в церковной жизни и в мире. Чтобы обновить Церковь, «вечно обновляемую», как говорили отцы Церкви, чтобы ответить на «вызов мира», пап Иоанн XXIII созывает Вселенский Собор Римо-католической Церкви. Собор открылся 11 октября 1962 года с участием более 2500 кардиналов, епископов и других представителей католической иерархии. Без права голоса присутствовали богословы и эксперты, а также наблюдатели от некатолических церквей. Впервые в истории отдельной церковной конфессии соборные отцы представляли все пять континентов. В качестве наблюдателей присутствовали и несколько представителей Московской патриархии. Собор работал с перерывами до 8 декабря 1965 года (4 сессии). Такая его продолжительность была вызвана противоборством двух направлений среди отцов Второго Ватиканского Собора – консерваторов и сторонников обновления («аджорнаменто»). Термин «аджорнаменто» впервые введен как раз на Втором Ватиканском Соборе, принявшим масштабную программу приспособления неотомизма («неотомизм» – современная интерпретация теологической системы св. Фомы Аквинского) к суждениям современной культуры.

Речь шла, разумеется, не о коренном пересмотре церковного учения. «Одно дело, – сказал при открытии Собора Иоанн XXIII , – сущность древнего учения, содержащаяся в наследии веры, а другое – формулировка, в которую ее облекают». В некоторых вопросах с особой остротой проявилось расхождение двух течений. Итак, по мысли папы Иоанна XXIII , собор созван не столько для того, чтобы осудить заблуждения, сколько для того, чтобы омолодить веру, пересмотреть некоторые формы пасторского служения и побудить христиан в единодушие переживать истину. 8 декабря 1962 года Собор приостанавливает свою работу. Папа Иоанн XXIII скончался 3 июня 1963 года, до возобновления заседаний Собора.

После избрания папой Павел VI первым делом должен был возобновить работу Собора, уточнив его задачи: Дать точное определение Церкви; продолжить труды по внутреннему обновлению Церкви; участвовать в экуменическом движении; оживить диалог с современным миром. Второй Ватиканский Собор, как и всякий Собор, неотделим от ежедневной жизни Церкви. Наилучших результатов Собор достигает в тех областях, где ему предшествовало многолетнее размышление, анализ, ожидание. Литургическая конституция рекомендует более активное участие верующих в Святой Мессе. Разрешается пользоваться при богослужении родным языком прихожан. Главнейший документ Собора, без сомнения, – Конституция о Церкви («Свет народам»). Она подтверждает, что Церковь есть «Тело Христо-во», «Народ Божий», чья миссия – проповедовать Евангелие, освящать людей и вести их к Христу. Собор завершил свою работу в обстановке всеобщего энтузиазма, может быть, даже чрезмерного. Верилось, что главные труды уже позади. Позже пришлось наглядно убедиться, что только святость дает цер-ковной жизни движение в нужном направлении. Павел VI памятен не только тем, что под его руководством Собор завершил свою работу, но также и тем, что он был пер-вым папой, предпринявшим далекие путешествия. Он скончался 6 августа 1978 года.

Основные декреты и конституции II Ватиканского собора.

Два самых важных документа собора: догматические конституции «О Церкви» и «О Божественном откровении».

Первый проект («схема» конституции «О Божественном Откровении» (« Dei Verbum ») подготовила комиссия во главе с кардиналом Оттавиани, который представлял консерваторов. Эта «схема», составленная в старом схоластическом духе, вызвала резкий отпор со стороны многих участников Второго ватиканского Собора, в том числе кардиналов Беа, Альфринка, Сюэненса, Руффини и других выдающихся иерархов и теологов. В прениях они заявили, что конституция должна считаться с мнением некатоликов, учитывать данные современной библейской науки и новые аспекты экклезиологии. Было предложено говорить о Священном Писании и Предании Священном не как о двух источниках вероучения, а как о некоем единстве Откровения, живущего в Церкви. Церковная власть не должна ставить себя «над Писанием». Писание есть часть Предания; исторические свидетельства Библии не следует отождествлять с научной историей, ибо Библии есть прежде всего Откровение и провозвестие веры. Ссылались при этом на энциклику папы Пия XII , который рекомендовал изучение литературных жанров в Библии с помощью тех средств, которыми располагает современная критика. В результате первая «схема» была отвергнута с перевесом в 546 голосов: 1368 голосов было подано за переработку текста. В окончательной форме догматическая конституция «О Божественном Откровении» была подписана 18 ноября 1965 года. Она делится на 6 глав. В первой главе рассматривается природа Откровения. В ней говорится о Боге, Который открывает Свою волю людям и по любви Своей «призывает их к общению с Собой и принимает их в это общение». Это акт Божественного домостроительства совершается через слова Откровения и события священной истории спасения. «Внутренняя истина как о Боге, так и о спасении человека сияет нам через это Откровение во Христе, Который одновременно и Посредник, и Полнота всего откровения». Оно восходит к древнейшим временам и идет через Авраама, Моисея и пророков к евангелию, и после Евангелия «уже нельзя ожидать нового всеобщего откровения до явления в славе Господа нашего Иисуса Христа» ( I , 4). Откровение воспринимается свободной верой, которая внимает ему, укрепленная Духом Божьим. «Но для более глубокого уразумения откровения тот же дух святой непрестанно совершенствует веру своими дарами» ( I , 5). К области Откровения относится то, что «недоступно само по себе человеческому разуму», но в то же время истины Откровения могут быть осмыслены разумом, «даже в нынешнем состоянии человеческого рода» ( I , 6). Во второй главе говорится о передаче божественного откровения. Передача Слова Божьего в истории происходила через проповедь пророков, мудрецов и апостолов, и именно их проповедь «исключительным образом выражена в боговдохновенных книгах» ( II , 8). Библия приходит к людям через живое, постоянно развивающееся Предание Церкви. «Священное Предание и Священное Писание тесно и взаимно между собой связаны, ведь одно и другое, проистекая из одного и того же боговдохновенного источника, сливаются каким-то образом воедино и устремляются к одной и той же цели. Ибо Священное Писание есть слово Божье, так как оно записано под вдохновением Духа Божия; а Священное Предание – Слово Божие, вверенное Христом Господом и Духом Святым апостолам, – передает его неповрежденно преемникам их, чтобы они, озаренные Духом Истины, своею проповедью верно его хранили, излагали и распространяли» ( II , 9). Церковное учительство призвано толковать Слово Божье, но не превышает Слова Божия, а служит ему, уча только тому, что было передано» ( II , 10). Третья глава посвящена вопросу о боговдохновенности Писания и его толкования «Святая Матерь Церковь по вере апостолов принимает все книги как Ветхого, так и Нового Завета, во всех их составных частях как священные и канонические, так как, написанные под вдохновением от Духа Святого (ср. Ин. 20:31; 2 Тим. 3:16; 2 Петр. 1:19-21; 3:15-16), они имеют автором самого Бога и как таковые были переданы Церкви» ( III , 11). Но в то же время священные писатели также должны считаться авторами Библии. «Бог избрал определенных людей, предоставив им для составления священных книг применить свои способности и силы, с тем, чтобы при действии Его самого в них и через них они письменно передали как настоящие авторы все и только то, что Он хотел» ( III , 11). Ввиду этого необходимо исследовать библейские тексты.

В конституции «О Церкви» делается попытка исправить реше-ния I Ватиканского собора, делавшего упор на абсолютный сувере-нитет папы. (Частично это было связано с тем, что собор пришлось преждевременно закрыть.) Если I Ватиканский собор особо выделял роль папы как преемника Петра, то II Ватиканский собор описывает последовательность епископов как «преемников Апостолов в авторитете учения и пастырского правления». Собрание епископов имеет высшую и полную власть над Вселенской церковью, однако «совместно с его главой, римским понтификом, и никогда – без участия его главы». Именно папа имеет полную, высшую и вселенскую власть над церковью и может пользоваться ею по своему усмотрению. На соборе выявились разногла-сия между теми, кто хотел дальнейшего развития доктрины о Ма-рии, и теми, кто сопротивлялся этому. Стороны разделились во мнениях, решая, стоит ли издавать отдельный документ, возвеличивающий статус Марии. Простым большинством (1114 голосами против 1074) собор проголосовал против такого документа. Статус Марии обсуждается в последней главе документа «О Церкви». В данном случае она рассматривается как часть Церкви, а не как нечто, отделенное от нее. Все традиционные доктрины о Марии были подтверждены, включая и непорочное зачатие и вознесение на небо. Некоторые хотели присвоить Марии статус «Соискупительницы» (то есть искупившей мир совместно с Иисусом Христом). Этот термин не был использован, однако роль Марии в искуплений была ясно подтверждена. Ее согласие было необходимо для воплощения Иисуса Христа, и она активно сотрудничала в деле спасения людей. Она также отдала жизнь свою за мир: «Смерть через Еву, жизнь – через Марию»; она была «едина со Христом в Его страданиях, когда Он умирал на кресте». Мария – это Посредница, связывающая нас с Богом. Однако утверждалось, что это «никоим образом не отменяет и не умаляет уникального посредничества Христа, но просто показывает Его силу».

Документ энциклики папы Павла VI «ECCLESIAM SUAM» от 6 августа 1964 г. считается тем ориентиром, который задал направление Второму Ватиканскому собору. Искусство апостольства сопряжено с риском. Забота о том, чтобы стать ближе к братьям, не должна вести к ослаблению или преуменьшению истины. Диалог не может освободить нас от долга по отношению к собственной вере. Апостольство не должно вступать ни в какие компромиссы в отношении принципов мышления и действования, отличающих наше христианское исповедание. Иренизм и синкретизм по своей сути – не что иное, как формы скептицизма по отношению к силе и содержанию Слова Божьего, которое мы хотим проповедовать. Только тот, кто вполне верен учению Христа, способен успешно исполнять апостольское служение.

Декларация о религиозной свободе «Dignitatis humanea», обнародованная 7 декабря 1965 года на закрытии Собора, прошла долгий и сложный путь и была предметом борьбы и противостояния, так как она касается возможности диалога между католической мыслью и современными умонастроениями. Следуя Иисусу, который предлагал, но не навязывал, документ провозглашает право-обязанность не только для Католической Церкви, но и для всякой религиозной группы осуществлять свою свободу, в том числе и религиозную, не принуждая ни отдельных людей, ни социальных группы. Это – право личности в выборе религии и ее право поступать в соответствии со своей совестью, поскольку никто не может совершать насилие или принуждать совесть ближнего, даже перед лицом объективной истины. О праве личности и сообществ на обществен-ную и гражданскую свободу в вопросах религии.

Важным деянием собора было и формулирование католического отношения к экуменизму, что выразилось в специальном декрете «Unitaris redintegratio» (Декрет об экуменизме). Декрет был обнародован 21 ноября 1964 года. Уже в первых строках декрета ясно выражены задачи Собора и данного догматического документа: «Способствовать восстановлению единства между всеми христианами – одна из главных задач Священного Вселенского Второго Ватиканского Собора». Текст об экуменизме был представлен па первой сессии под названием «Ut unum sint» («Да будут все едино»), затем объединен с другими проектами, обсужден и переработан в течение второй сессии. Несмотря на то, что текст учитывал экуменические идеи Иоанна XXIII и новые экуменические умонастроения католического мира, он встретил возражения со стороны группы соборных отцов, настроенных на более глубокий диалог с некатоликами. Переработанный текст обсуждается на третьей сессии. В окончательном тексте, обнародованном 21 ноября 1965 года, чувствуется новое экуменическое дыхание Собора: признаются ценность обще-го крещения, братство между христианами, несмотря на существу-ющее их разделение, церковные христианские деноминации, принадлежность Восточных Православных Церквей к вселенскому и апостольскому характеру Церкви благодаря узам апостольского наследования, традиция, духовное и богословское наследие. Единство есть плод молитвы Христа, превосходящей человечес-кие силы, но ему нужно следовать через смиренное обращение серд-ца и возможные инициативы, которые стали столь многочислен-ными в послесоборную эпоху.

Собор говорит лишь о принципиальных вещах. Собор напоминает о главных экклезиологических моментах, которые более подробно изложены в конституции «Свет Народам». Особо отмечается, что подлинное единство постулируется единой Евхаристией, которая «знаменует и осуществляет единство Церкви». Существует некая сакраментальная связь между Церковью, Евхаристией и епископским служением. Евхаристия созидает Церковь, значит, единство Церкви нельзя свести к механическому соединению. Видимое единство разрушено по вине людей, с той или иной стороны. Но те, кто родился в грехе, разделения не могут быть в нем обвиняемы. Если они исповедывают Иисуса Христа и приняли правильное крещение, они входят в некое общение с Католической Церковью. И таких людей можно тоже назвать братьями и сестрами во Христе. «С теми, кто, будучи крещеными, носят прекрасное имя христиан, не исповедуя, однако, веру в ее полноте, или не поддерживая единства в общении под руководством преемника Петра, Церковь осознает себя связанной по множеству причин». Даже общины таких людей совершенно не лишены благодати. Такие церкви «способны открыть доступ к общению в спасении». Поэтому их можно назвать Церквами, особенно, если в таких общинах сохраняется сакраментальная жизнь и преемственность служений.

Несколько размытую формулировку проясняет письмо «Конгрегации о вероучении» направленное кардиналом И. Ратцингером. Он пишет, что название поместных Церквей, особенно заслуживают «православные Церкви». Именно у них есть евхаристия и епископат. Но Ратцингер дополняет, что отсутствие общения с римским престолом препятствует признанию их как Церквей «во всей полноте».

Утвердив общие экклезиологические положения, Собор подходит к более практическим моментам. Все должны принимать участие в начинаниях, направленных к воссоединению христиан. Среди таких начинаний: предпринимать «все, что служит к устранению слов, суждений и дел, по справедливости и истине не соответствующих положению разъединенных с нами братьев и таким образом усложняющих взаимные сношения»; «в организованных по религиозным побуждениям собраниях христиан различных Церквей или Общин – «диалог», проводимый между сведущими и опытными лицами, в котором каждый может глубже уяснить учение своего вероисповедания и ясно изложить его характерные черты»; осуществлять широкое сотрудничество «в многочисленных отраслях деятельности, способствующих общему благу, согласно требованиям всякой христианской совести»; объединяться, «поскольку возможно, в единодушной молитве»; предпринимать «решительно – как должно – дело обновления и исправления».

Как мы видим, Собор, в общем-то, ограничивается общими замечаниями, тем не менее, прокладывающими направление, в котором предстоит двигаться дальше. Конечно, сложно было в одном документе охватить такие принципиально разные институции, как православие и протестантизм, поэтому Собор позже говорит о православных церквях в контексте вышеупомянутого Декрета «О Восточных католических церквах», что же касается отношения к протестантам, то неопределенность и размытость никак Собором не проясняется. Иначе и быть не может, ибо собору следовало сохранить мирное и доброе отношение с протестантами. С одной стороны, Собор заявляет, что протестантские общины «за отсутствием таинств Священства не сохранили подлинной и цельной сущности Евхаристической тайны», с другой стороны Собор указывает, что некие евхаристические мистические элементы присутствуют и у протестантов, «поскольку в Св. Вечере они вспоминают смерть и воскресение Господа...». Декрет о Восточных католических церквах «Orientalium Ecclesiarum». Предварительный документ о Восточных Католических Церк-вах был представлен на второй сессии. Он был серьезно перерабо-тан в промежуток между второй и третьей сессиями в соответ-ствии с соборными разработками учения о Церкви. Обсуждение документа на третьей соборной сессии прошло без особых происше-ствий. Окончательный документ, во многом вдохновляющийся экклезиологическими принципами конституции «О Церкви», при-знает и утверждает ценность восточной традиции, ее значимость в общении Церквей, особую миссию Восточных Католических Цер-квей быть мостом единства для не находящихся в общении с Ри-мом Православных Церквей, равное достоинство обрядов. Текст желает возрождения привилегий Восточных патриархатов соглас-но древним традициям, восстановления древнего порядка общения в таинствах и в священных действиях с восточными некатоличес-кими братьями. Декрет был обнародован 21 ноября 1964 года.

II Ватиканский собор завершил 400-летний период «Тридентского католицизма». Римская крепость стала церковью-пилигримом. Вместо преследований появилась возможность вести диалог. Враждебность к протестантизму превратилась в готовность учиться. Реформа пришла как в область богослужения, так и во многие другие сферы. Очень многое произошло так быстро, что возникло недоумение и смятение. Папы Павел VI и Иоанн Павел II пытались время от времени закрыть болтающуюся дверь, но лошадь из этой конюшни уже выбежала. Только лишь время покажет, каким путем пойдет римско-католическая церковь, ясно только одно: она не возвратится в период, предшествовавший II Ватиканскому собору.

Взаимоотношения Римо-католической Церкви и Поместных Православных Церквей в период работы II Ватиканского собора.

С самого начала работы Секретариат по Христианскому Единству обсуждал вопрос о приглашении на собор наблюдателей от других христианских церквей. Пра-вославным из стран Восточной Европы планировалось напра-вить приглашения в патриархии Москвы, Софии, Бухареста и Белграда при посредстве Вселенского Константинопольского патриархата. Но в то время как патриарх Афинагор приветство-вал идею собора и делал все возможное для примирения с Ри-мом, в июле 1961 г. официальный «Журнал Московской патри-архии» отклонил возможность направить своих наблюдателей. В том же году католические наблюдатели, впервые представ-лявшие свою церковь на ассамблее ВСЦ в Нью-Дели, смогли встретиться с делегатами Московской патриархии и православ-ных церквей Румынии, Болгарии и Польши. Митрополит Никодим объяснил католическим наблюдателям отношение своей Церкви к Риму: «Русские православные христиане испытывают нежнейшие брат-ские чувства к Римской католической церкви, ее иерархии и ве-рующим. Но Русская православная церковь не одобряет деятель-ность Ватикана в политической сфере. В этой области Ватикан часто выказывает враждебность к нашей стране. Мы, верующие Русской православной церкви, – лояльные граждане своей стра-ны, испытывающие пламенную любовь к отечеству. Поэтому любые действия, направленные против нашей страны, не могут способствовать улучшению взаимоотношений». Приглашения православных церквей уже разослали через Константинопольский патриархат, однако посредничество Констан-тинополя оказалось неприемлемым для Москвы. В 1962 г. патриарх Алексий заявил: «Русская православная церковь не получила приглашения на собор Римско-католической церкви». 21 марта того же года митрополит Никодим пред-ставил на Святейшем синоде в Москве прекрасно составленный доклад о предстоящем соборе. Когда на это было обращено внимание монсеньера Виллебрандса, в августе 1962 г. он встретился с митрополитом Никодимом в Париже. Затем Никодим встретился с кардиналом Тиссераном в Метце, и с 27 сентября по 2 октября Виллебрандс неожиданно предпри-нял тайную поездку в Москву, чтобы проинформировать Синод и Синодальную комиссию по межхристианским отношениям при Московской патриархии по нескольким вопросам: о последних приготовлениях к собору, повестке дня и приглашении церквей. 4 октября кардинал Беа телеграфировал митрополи-ту Никодиму, что официальное приглашение было послано не-посредственно патриарху. Москва быстро приняла его, и на-блюдатели прибыли в Рим 12 октября к вечеру. Только в день открытия Собора Секретариат получил телеграмму о том, что Русская Церковь пошлет двух наблюдателей – протоиерея Виталия Борового и архимандрита Владимира Котлярова. Они оказались единственными представителями православной церкви на первой сессии собора. Однако в Константинополе патриарх Афинагор, больше всех ратовавший за направление делегации, не получив ответа из Москвы, простодушно поверил, что РПЦ наблюдателей не по-шлет. Поэтому он собрал синод и, чтобы не подвергать опасно-сти достигнутое на Родосе единство, объявил о невозможнос-ти направить православных наблюдателей в Рим.

Одним из последствий II Ватиканского собора можно счи-тать новое явление – межправославные встречи и установление связей с Католической церковью. Но значение этих событий в полной мере раскрывается только в контексте очевидной акти-визации экуменического движения в целом с 1959 по 1962 год. Оно стало многосторонним, динамичным и постепенно усложняющимся феноменом, в рамках которого II Ватиканский собор явился одним из важных двигателей, но не обязательно основным центром притяжения. Таким образом, когда Иоанн XXIII в январе 1959 провозгласил вселенский собор, который должен был принять экуменическую перспективу, русское православие уже с 1955-1956 годов готовилось к членству в ВСЦ. В частности, в те годы состоялись следующие события: Решающая встреча д-ра В. Виссерта Хоофта с представителями Русской православной церкви с перспективой ее членства в ВСЦ (август 1958 года, Утрехт); Провозглашение Иоанном XXIII созыва вселенского собора Католической церкви с целью способствования христианскому единству (январь 1959 года, Рим); Учреждение Секретариата по христианскому единству и организация рабочей группы Беа – Виллебрандса (июнь 1960 года, Рим); Генеральная ассамблея ВСЦ с официальным членством Рус-ской православной церкви (Московский патриархат) в ВСЦ (ноябрь-декабрь 1961 года, Нью-Дели); Поток глав некатолических Церквей, желающих быть принятыми Иоанном XXIII (беспрецедентное явление); Официальное объявление о приглашении протестантских, англиканских и православных наблюдателей на собор (весна 1962 года); Постоянные трения между Москвой и Вселенским патриархатом, особенно по поводу отправки наблюдателей на собор в Рим (лето и осень 1962 года); Открытие II Ватиканского собора Католической церкви с прибывшими в Рим некатолическими наблюдателями (среди них два представителя Московского патриархата), сыгравшими особенно важную роль (октябрь 1962 года, Рим).

Этот список иллюстрирует, насколько умножились центры этой деятельности, которые либо ускоряли, либо тормозили экуменические инициативы и как бы соревновались между собой. Соревновательный элемент был особенно очевиден в отношениях между Женевой и Римом («Родосский инцидент» в августе 1959 года), между Москвой и Константинополем (по вопросу о направлении наблюдателей на собор) и между Женевой и конфессиональными федерациями (наряду с группой наблюдателей на II Ватиканском соборе). Отец Ш.-Ж. Дюмон, основное действующее лицо с католической стороны в печально известном случае трений с Центральным Комитетом ВСЦ (так называемый «Родосский инцидент» в августе 1959 года), сам дал разъяснение этого происшествия. Антикатолическую нервозность, проявленную Центральным Комитетом на Родосе, он приписал опасению со стороны ВСЦ, что его планы будут полностью опрокинуты, если неожиданно в игру вступит Рим. Что же касается д-ра Виссерта Хоофта, то создалось такое впечатление, что его заявления в начале II Ватиканского собора выдают в нем ощущения «старшего брата», который искренне не понимает, почему нужно оказать столь гостеприимный прием «блудному сыну».

Отправка наблюдателей от Московского патриархата на открывшийся II Ватиканский собор создала впечатление «медового месяца» с Римом. Такая ситуация продолжалась и в период между сессиями 1962-1963 годов, но с двумя очень серьезными последствиями: с одной стороны, усиление братских чувств между Римом и Москвой, а с другой, – парадоксальное рвение, с которым Константинополь будет предпринимать усилия, чтобы послать на собор своих наблюдателей, однако на этот раз безуспешно. В январе 1963 года «Журнал Московской Патриархии» опубликовал статью, анализирующую работу первой сессии II Ватиканского собора, где признавались позитивные аспекты начинаний собора и выражалась надежда на то, что «соборные отцы более глубоко войдут в экуменическую атмосферу». Участие Католической церкви в праздновании юбилея патриарха Алексия, который в июле 1963 года отмечал пятидесятилетие священнического служения, продемонстрировало желание Рима укрепить связи с Церковью-сестрой. Римская делегация, возглавляемая монсеньором Шарье, епископом Лозаннским и Женевским, была первой католической делегацией за несколько столетий, принимавшей участие в празднике Русской православной церкви. Следуя тем же курсом, 15 сентября 1963 года папа Павел VI дал продолжительную аудиенцию митрополиту Никодиму, отве-чавшему за «внешние церковные связи» Русской православной церкви. Это был беспрецедентный за всю историю Церкви визит, продолживший сближение между Римом и Москвой. Православный архиерей возложил цветы на могилу Иоанна XXIII.

Наиболее важным экуменическим событием 1962 – 1963 годов, безусловно, стала вторая Всеправославная конференция, состоявшаяся в сентябре 1963 года на Родосе. Основным вопросом, обсуждавшимся на этой встрече, стали последствия экуменической открытости Иоанна XXIII и итоги первой сессии II Ватиканского собора. Встала задача определить общий ответ на насущный вопрос: следует ли в принципе представителям православных церквей соглашаться на официальный диалог с Римской церковью. В дополнение к продолжающимся разногласиям между Москвой и Константинополем, внутри вселенского православия было много и других проблем. В то время как Элладская автокефальная церковь отказалась даже ехать на Родос, в самой Греции экуменический дух крупнейших богословов столкнулся с закрытой позицией местной иерархии.

Разногласия на Родосской конференции сфокусировались вокруг нескольких проблем. Следует ли вопрос о наблюдателях на II Ватиканском соборе связывать с более важным вопросом открытия официального диалога с Римом? Следует ли принимать общее решение о направлении наблюдателей в Рим, или же каждая Церковь может решать этот вопрос самостоятельно? Следует ли начинать официальный диалог с Римом безотлагательно или же только после окончания работы собора? Представители Константинополя и Александрии предпочитали на-чать диалог на равноправных основах, поскольку считали одно лишь направление наблюдателей на собор неэффективным. Европейские и Восточные церкви, выступавшие за направление наблюдателей на собор, желали дождаться окончания II Ватиканского собора, а потом уже предпринимать какие-либо шаги по установлению диалога с Римской церковью.

В конце Всеправославной конференции 22 официальных представителя пришли к соглашению. С одной стороны, каждой Церкви разрешалось послать наблюдателей на II Ватиканский собор, но они должны избираться из числа священников или мирян, но не из епископата. С другой стороны, официальный диалог с Римской церковью признавался приемлемым в прин-ципе, но с двумя условиями: он должен идти на равноправной основе и включать православие в целом. Правда, решение, каким образом следует вести переговоры от лица всех, пока еще принято не было.

Вселенский патриарх воспользовался случаем, предоставленным ежегодным Рождественским посланием, чтобы похвалить начало работы II Ватиканского собора. В ответ на это послание Рим прислал ему подборку соборных документов. В январе 1963 года патриарх Афинагор объявил о своем твердом намерении направить православных наблюдателей на следующую сессию собора, однако на конференции на Родосе позиция делегации из Константинополя оказалась более сложной, принимая во внимание ее мнение о бесполезности наблюдателей на соборе. После Родосской конференции официальный орган Константинопольского патриархата опубликовал письма с выражением доброй воли, которыми в это время обменялись Павел VI и Афинагор.

Подведя итог экуменическому движению за данный период как «многообещающему беспорядку», теперь следует сравнить «многие обещания» и «беспорядок». Глядя правде в глаза, придется признать, что далеко не все увидели «многие обещания» в «беспорядке» 1963 года. Некоторые ветераны и первопроходцы настаивали на своем «первородстве»; из других же кое-кто, вместо того, чтобы радоваться «помолвке», страшился конкуренции. Представители экуменических организаций опасались того, что лихорадочная атмосфера может опрокинуть институты, которые они терпеливо возводили долгое время и за которые чувствовали ответственность. В рамках же самого католичества многие боялись этой подвижки, последствия которой были не всегда для них ясны и обнадеживающи.

Примерно сорок лет назад патриарх Афинагор 1 и Священный Синод Константинополя своим томосом от 7 декабря 1965 года изгладили из памяти и из среды Церкви анафему 1054 года. В патриаршем соборе в Фанаре были оглашены, в частности, начальные слова томоса: «Бог есть любовь» (Ин. 4:9), любовь же – это Богом данный знак, отличающий учеников Христа. И если случится так, что любовь охладится, и единство в Господе прервется, должно всеми силами противодействовать злу и стараться его устранить». В напряженной и конфликтной ситуации сегодняшнего дня эти слова звучат настоятельным призывом. Любовь учеников Христовых действительно охладела. Как положить конец церковной драме? Как одолеть болезнь? Константинопольский патриарх Варфоломей также говорил о «лабиринте прошедшей, охладевшей любви». Это выражение он использовал в письме к папе Иоанну Павлу 2 от 23 июня 1992 года, в котором затрагивается тема тяжелого положения Греко-Католических церквей. И вот эта «охладевшая любовь» никак не может справиться с прошлым. Память о давних обидах, жестоких словах и взаимных упреках оказались сильнее призыва к примирению и прощению. Так сможем ли мы когда-нибудь вылечить застарелые раны?

Подробнее о созыве и процедуре проведения II Ватиканского собора: Аннаньель Т. «Христианство: догмы и ереси». Издательство «Академический проект», С.-П., 1997; Арсеньев Н. «Второй Ватиканский Собор и его значение (с точки зрения православного наблюдателя)», в его книге: «Единый поток жизни», Брюссель, 1973; Казанова А. «II Ватиканский Собор: Критика идеологии и практики современного католицизма», перевод с французского языка, М., 1973; Казем – Бек А. «О втором Ватиканском Соборе». ЖМП, 1963, № 1; Казем – Бек А. Вторая сессия II Ватиканского Собора». ЖМП, 1964, № 2; Казем – Бек А. «После Ватиканского Собора». ЖМП, 1966, № 4; Ювеналий, епископ Зарайский. «О завершительной стадии Второго Ватиканского Собора». ЖМП, 1966, № 3. Гриневич В. «Церкви-сестры: примирение и экклезиология». Альманах «Диа-логос». М., 1997. Стр. 367.

Гриневич В. «Церкви-сестры: примирение и экклезиология». Альманах «Диа-логос». М., 1997. Стр. 368.

«При внимательном изучении материалов II Ватиканского Собора
и недавно опубликованных определений Поместного Собора 1917–1918 гг.
выявляется неожиданное множество параллелей.
Поэтому думается, что, когда сейчас все чаще встречаются ссылки на Собор 1917–1918 гг.
как на нечто безусловно положительное в нашей церковной жизни,
нам стоит задуматься, так ли это» (Прот. Максим Козлов).

О бсуждая предложения церковных либералов по реформированию богослужебного языка, нельзя обойти вниманием II Ватиканский собор Католической церкви, «21-й вселенский» в католической традиции, проходивший в 1962–1965 гг. в базилике св. Петра в Риме. Созванный папой Иоанном XXIII и продолженный его преемником Павлом VI собор, провозгласивший идею «aggiornamento» («осовременивания», «обновления» Церкви), провел в жизнь революционные литургические и канонические реформы, в результате которых в лоне Римо-католической церкви произошел глубочайший кризис: пустые храмы в традиционно католических странах Западной Европы, дух обмiрщения, секуляризации, полностью вытеснивший остатки прежней латинской церковности. Огромное количество католического духовенства и монашества после II Ватиканского собора сняли с себя священный сан и иноческие обеты. В это же время наблюдается резкий поворот к модернизму в богослужении, к протестантизму и безбрежному экуменизму в современном либеральном католическом богословии, религиозная индифферентность, когда в других конфессиях и даже религиях признается спасительная благодать; происходит сближение с иудаизмом...

Вопреки ожиданиям отцов II Ватиканского собора, все эти либеральные «великие реформы» - попытки ввести в учение Католической церкви элементы протестантизма и идеологию прогресса и масонского «просвещения», адогматизм - оттолкнули верующих католиков от церкви, посещаемость храмов резко снизилась.

Тема II Ватиканского собора интересует нас постольку, поскольку на этот собор, на его обновленческие решения постоянно ссылаются церковные реформаторы в России, которые откровенно рассчитывают на подобное «аджорнаменто» и в Русской Православной Церкви (то есть на обмiрщение Церкви, на проникновение в нее идей церковного модернизма). Сама цель современного обновленчества, по существу, сводится к реформированию нашей Церкви по западным образцам и в угоду духу мiра сего: поскольку весь христианский мiр давно уже пошел по пути церковных реформ, то пора, наконец, признать необходимость их и у нас. Закономерно поэтому, что все нынешние обновленцы активно участвуют в экуменических контактах, и в первую очередь с католичеством.

Как признаются сами католики, наиболее пагубным следствием II Ватиканского собора стала богослужебная реформа 1969 года , проведенная папой Павлом VI. После II Ватиканского собора (1962–1965) католическим священникам было практически запрещено служить латинскую Тридентскую мессу, или тридентину, которая была основной католической церковной службой на протяжении многих веков - вплоть до третьей четверти XX столетия (это было возможно только с персонального разрешения епископа). Вместо этого вводилась новая месса (т.н. «Novus ordo» - «новый чин») на местных языках. Разница состоит не только в богослужебном языке, но и в стиле совершения службы - новая месса предполагает, что священник стоит лицом к верующим, которые произносят слова молитв вместе с ним. Более древняя практика требует, чтобы священник стоял лицом к алтарю и спиной к прихожанам, как бы возглавляя общину в ее молитве ко Всевышнему.

II Ватиканский собор разрешил переводить традиционную Тридентскую латинскую мессу на национальные языки с санкции местной епископской конференции и заменять старые богослужебные тексты вновь составленными, что и было осуществлено на практике в последующие 10–15 лет во всех католических странах. В результате многие из католиков, привыкшие к традиционной латыни в богослужении, указывали на утрату сакрального молитвенного характера богослужения, а введение в обиход новых переводов мессы и отказ от намоленого за многие столетия латинского языка богослужения не только не привели в католические храмы новых людей, но оттолкнули огромную часть постоянных прихожан, для которых латинский язык означал преемственность традиций и древней культуры Римской церкви. Так, например, на воскресных мессах в крупнейших католических соборах Франции и других западноевропейских стран богомольцев почти нет; в некоторых странах здания древних соборов и кирх продаются под кафе и прочие увеселительные заведения, так как служить мессы в них попросту не для кого.

Богослужебный модернизм привел к тому, что нередко мессы совершаются под гитару, в рок-ритмах, при минимуме традиционных богослужебных облачений у духовенства.

Само богослужение было не просто сокращено (современная месса длится около 40 минут, иногда и намного меньше), а именно переделано так, чтобы больше походить на протестантскую службу. В частности, реже поминаются святые, многие из которых были попросту удалены из католических литургических календарей (среди них и некоторые святые Древней Церкви) под тем предлогом, что их жития не могут рассматриваться как достоверные (например, св. великомученик Георгий Победоносец, св. великомученицы Варвара и Екатерина и др.). Вечерня и утреня перед мессой не служатся. Посты в современной Католической церкви практически упразднены: католикам теперь предписывается поститься лишь один день в году - в Страстную Пятницу, да и то не строго.

Как было сказано выше, священник во время совершения нового чина мессы стоит за выдвинутым престолом лицом к народу (а не к алтарю) по образцу протестантских собраний: священник и миряне образуют как бы круг равноправных сослужителей литургии (в прежнем, традиционном чине латинской Тридентской мессы священник стоял, как и в Православной Церкви, спиной к народу, как посредник между Богом и верующими). Верующие произносят слова молитв вместе со священником (эту практику переняли современные российские неообновленцы; например, так «служат» миряне в общине священника Г.Кочеткова).

В новой мессе алтаря в старом понимании вообще нет – вместо него используется переносной столик. Изменен и сокращен также набор молитв и песнопений, упрощено облачение клира и т.д. Из многих католических храмов удалены старинные статуи и иконы.

Как свидетельствуют сами католики, «II Ватиканский Собор положил начало практическому иконоборчеству, распорядившись во внешне благопристойной форме (без теоретического иконоборчества) уменьшить количество священных изображений в церквах (II Ватиканский Собор, Конституция о Богослужении “Sacrosanctum concilium”, nn. 124–125). На Западе сейчас можно встретить “католические” храмы без единого священного изображения» . Даже в католической Италии имеет место непочитание, пренебрежительное отношение к многочисленным святым мощам. После II Ватиканского собора исповедь в католических храмах отделена от причастия, в результате чего исповедь стала исчезать из приходской практики. Богослужение «гуманизировалось», акцент ставится не на Богообщении, а на человеческом общении членов общины.

Все эти модернистские богослужебные реформы в Католической церкви объяснялись «миссионерскими целями» , стремлением приблизить службу к народу, возвратом к древней практике Церкви. Заметим, что те же самые доводы выдвигаются и отечественными обновленцами - как в наше время, так и в начале ХХ века - для оправдания своих литургических реформ.

Именно литургическое обновление, изменившее до неузнаваемости католическое богослужение после 1969 года, вызвало в Римо-католической церкви раскол, связанный с именем французского архиепископа Марселя Лефевра (†1991). Традиционалистски настроенное католическое духовенство во главе с архиепископом Лефевром не приняло «обновленческих» реформ II Ватиканского собора, порывавших с полуторатысячелетней традицией западного латинского богослужения. Лефевр активно выступал за сохранение традиционного учения и богослужения, за недопустимость модернизма, литургических реформ, в частности, переводов с латыни богослужебных текстов. Архиепископ Лефевр однозначно определил Ватиканский собор и все, что из него проистекло, как «церковный СПИД». Лефевр считал, что после допущения в литургическую практику разных канонов мессы уже сама вариативность, анархическая возможность выбирать из всего множества этих текстов «то, что больше нравится», разрушает благоговейное отношение к Богослужению как к установлению Божию. Невозможно глубоко изменять «закон молитвы», не реформируя вместе с тем «закон веры».

В 1970 году архиепископ Лефевр основывает «братство Пия X» (папа Пий Х известен в католическом мире, в частности, своей энцикликой 1907 года против церковного модернизма и обновленчества как философии, как стиля религиозной жизни, как богословия, как критического направления в исследовании Библии и церковной истории) . Входившие в «братство Пия X» католические священники совершали богослужения по древнему латинскому обряду, отвергая новые редакции мессы. В 1974 году архиепископ Лефевр открыто осуждает неомодернистскую и неопротестантскую позицию Рима после II Ватиканского собора.

Ватикан не заставил себя ждать: в том же 1974 году «братство Пия X» распускается, а в 1976 году папа Павел VI запрещает архиепископу Лефевру совершать рукоположения, затем следует запрещение в священнослужении. Однако и при следующем, «либеральнейшем» папе Иоанне Павле II «реформированный католицизм конца нашего века оказался терпимым к кому и чему угодно, только не к тем католикам, которые справедливо поставили под сомнение действительность “великих реформ” II Ватиканского собора: 2 июля 1988 года архиепископ Марсель Лефевр был отлучен от католической церкви» . Характерно, что лефевристы, будучи последовательными традиционалистами, кроме богослужебного модернизма II Ватиканского собора отвергли и экуменизм, в частности, сближение с протестантскими конфессиями за счет уступок им по широкому фронту. Как отмечает прот. Валентин Асмус, «современное католичество и само все меньше отношения имеет к своему прошлому. Оно непрезентативно, оно отрекается от своей традиции. Отбросив экуменическую фразеологию и гуманистические эмоции современного zoon demokration, скажем прямо, что монсиньор Lefebvre, при всей его доватиканской неприязни к Православию, нам ближе и понятнее католичества постватиканского» .

Архиепископ Марсель Лефевр писал: «В течение двух с половиной столетий внутри Церкви отчаянно сражаются друг против друга два духовных направления - консервативное и либеральное. С одной стороны - консерваторы.., для которых первейшей заботой является свобода действия Церкви и поддержка ее прав в обществе еще христианском. С другой стороны - либералы, которые в первую очередь силятся определить меру христианства, которую еще может выносить современное общество, чтобы затем попросить Церковь снизить эту меру».

Приведём одну пространную цитату с сайта католиков-лефевристов.

«11 октября 1962 открылся II Ватиканский Собор, на котором сразу же обнаружилось противостояние традиционалистов, руководимых секретарем Конгрегации Священной Канцелярии (инквизиции) кардиналом Оттавиани, и обновленцев, возглавляемых президентом Секретариата по содействию христианскому единству кардиналом Беа. Последние обладали, к сожалению, численным преимуществом, лучшей организацией, большими финансовыми средствами и, самое главное, пользовались поддержкой Папы Иоанна ХХIII и его преемника (с 1963 г.) Павла VI… 8 декабря 1965 II Ватиканский Собор завершил свою работу. Он стал триумфом либерализма, экуменизма, религиозной свободы, всего того, что было осуждаемо Церковью в прежние века. За Собором последовала волна всевозможных реформ во всех без исключения областях церковной жизни. Эти реформы совершенно исказили облик католицизма, постепенно превращая его в нечто не слишком отличающееся от протестантской секты.

Произошла литургическая реформа, которая включала в себя:

а) «Понятность» - довод обновленцев Собора. Модернисты, демократизировавшие католицизм, добились странной перестановки ролей: Церковь, которая от века вела за собой народ, отныне побежала вслед за ним.

Ах, высоколобые модернисты-интеллектуалы начала века! Вы не могли бы даже вообразить того, что вашими духовными наследниками станут недоучки!

Молодой священник, не способный отслужить св. Мессу по латыни - повсеместная реальность современной Польши.

б) Отмена сакрального языка - латыни богослужения. Чтобы представить значение этого факта для католика, православному христианину стоит посетить молельный дом русских баптистов: холод и скука сожмут его сердце там, где слово Евангелия разлучено с златоторжественным звуком церковнославянского языка. «Но ведь так - понятнее», - возразят баптисты!

Латынь пала. Но это - далеко не самый страшный из итогов литургической реформы.

в) Пали Алтари . До реформы священник пресуществлял Св. Дары лицом к Востоку, спиной к пастве: глаза мирян не видели того, что должно быть доступно лишь взору посвящённого. (Вспомним, что в Восточном Обряде, свойственном православию, пресуществление происходит вообще при закрытых Вратах алтаря...) Камни алтарей заменили столики, стоя перед которыми священник стал пресуществлять лицом к публике. Небезынтересная смена позиции: вместо того, чтобы предстоять перед Богом, священник повернулся к Нему спиной. Представив это наглядно, читатель сможет спросить - перед кем предстоит католический священник теперь?

Автор всего лишь может позволить себе отметить такие изменения, как сокращение числа крестных знамений во время богослужения (кого это должно куда как радовать с точки зрения теологии?...) и сокращение числа коленопреклонении перед Св.Дарами (то есть - меньшая их почитаемость?). Формально это было сделано потому, что - демократизм! - мессу сделали короче. В самом деле - что за тоска это длинное богослужение? «Народ» охотнее зайдет в церковь, если его не заставят там слишком переутомляться. (Баптисты вообще помещают иногда все необходимое для «спасения души» в карманной книжечке размером со спичечный коробок: дюжина цитат, пара молитв...) Народ не должен себя утруждать! Проще! Еще проще! Римская Церковь сделалась развратительницей народа, отучая его от духовной работы, открыто поощряя леность души.

Семинарист, которому объяснили, что можно проявить меньше уважения к Св. Дарам ради того, чтобы увеличить «посещаемость» в церкви, становится священником, лишенным страха Божия. А лишенный страха Божия священник способен сунуть Тело Христово в руку причащающемуся вместо того, чтобы положить Гостию (облатку) на язык (еще одно новшество II Ватикана).

Христиане Западного Обряда всегда причащались стоя на коленях. Это выражение благоговения перед Св. Дарами тоже кому-то почему-то помешало...

К итогам II Ватикана можно также отнести то, что с этого Собора начинается беспардонное заигрывание Ватикана с масонством. Не все критики католицизма в православной среде знают, что католик, ставший масоном, до II Ватиканского Собора отлучался от Церкви автоматически.

Вакханалию, последовавшую после II Ватикана, трудно передать словами... Известны случаи, когда раззадоренные модернисты производили «пресуществление» на... пепси-коле (из Ватикана, впрочем, прикрикнули...), для «привлечения молодежи» орган начала вытеснять электрогитара... Пляска варваров на руинах древнего храма!

Разбитые, но не сломленные традиционалисты соединялись для нового боя.

Ушел в прошлое II Ватиканский Собор, оставив настоящему свои отравленные плоды. Преставился кардинал Оттавиани, некогда моливший Бога о том, чтобы не пережить Собора... История выдвинула на первый план две новых фигуры, в которых воплотилось противоборство современного католического мира: Иоанн Павел II и Марсель Лефевр. Выдвижение фигуры Лефевра знаменует новый этап в истории Католицизма XX столетия: “раскол”. “Раскол” как следствие Собора, созванного дабы, по высказываниям Иоанна XXIII, объединить всех христиан.

На самом Соборе Архиепископ Лефевр занимал активную позицию в «правой» консервативной группировке. Потомок старинного католического рода (с XVIII столетия семья Лефевр отдала Церкви более пятидесяти своих детей...), человек, снискавший славу и почет миссионерской деятельностью в Африке, Монсеньер Лефевр был одним из тех, кто придавал оппозиции вес. Однако он был лишь одним из оппозиционеров. Только время показало, что Лефевр и только Лефевр оказался способен пойти до конца. Этим концом и было “отлучение”, явившееся одновременно началом очищения Католицизма».

В письме в журнал «Православная беседа» русский католик Дмитрий Пучкин предупреждает православных об опасности церковного либерализма, провозглашенного на II Ватиканском соборе: «...берегитесь экуменизма и модернизма во всех формах и видах!» Ибо «аналогичные реформы могут быть со временем проведены и в Православной Церкви... Думается, - пишет Д. Пучкин, - что если православные церковные власти не примут строгие меры по отношению к тем, кто выступает за какие-либо литургические новшества, то с православным богослужением будет то же, что и с католическим, - какой-нибудь новый вариант “1969 года” (наверное, более лукавый, с длинным умеренно-переходным периодом)» .

Очевидно, что старая церковная католическая традиция сегодня гораздо ближе позиции Православной Церкви, чем «открытый», «дружественный ко всем христианам» реформированный католицизм.

Мы видим, что богослужебные, канонические и экклезиологические новшества, провозглашенные на II Ватиканском соборе, так или иначе просматриваются и в деятельности современных обновленцев в России.

Как совершенно справедливо отмечал протоиерей Максим Козлов, «при внимательном изучении материалов II Ватиканского Собора и недавно опубликованных определений Поместного Собора 1917–1918 годов выявляется неожиданное множество параллелей. Поэтому думается, что, когда сейчас все чаще встречаются ссылки на Собор 1917–1918 годов как на нечто безусловно положительное в нашей церковной жизни, нам стоит задуматься, так ли это. Ведь, наверное, не случайно на путях Промысла Божия только одно решение Собора 1917–1918 годов было усвоено Русской Православной Церковью. Это решение о восстановлении Патриаршества. Мы, конечно, можем говорить, что потом изменились исторические условия, но, как люди церковные, должны понимать, что, наверное, дело не только в смене исторических условий...» .

Вполне естественно, что Ватикан заинтересован, чтобы либеральные реформы, подобные принятым на II Ватиканском соборе, происходили и в Православии, прежде всего в Русской Церкви, иначе экуменическое сближение реформированного католицизма и Православной Церкви становится весьма проблематичным. Это отлично понимают и католичествующие обновленцы в России, призывая к неотложным реформам «устаревшего православия», и в первую очередь - к реформам литургическим по образцу II Ватиканского собора.

Испанский священник-иезуит Мигель Арранц, в 70-е годы по приглашению ленинградского митрополита Никодима (Ротова) читавший лекции в Ленинградской Духовной академии, в католическом вестнике «Истина и жизнь» пишет: «На Востоке, конечно, назрела необходимость литургической реформы» . Литургические реформы, в частности, скорейший переход с церковнославянского на русский язык в богослужении, предлагал Русской Церкви и католический священник посольской церкви ФРГ в Москве Э. X. Зуттнер, который прямо-таки поучал нашу Церковь: «Православная Церковь лишь тогда будет действительно верна своему Церковному Преданию, когда она станет там, где этого еще не сделано, переходить в богослужении от устаревшего языка к современному» .

Таким образом, как мы видим, современные обновленцы находят в лице «братьев-католиков» единомышленников в деле реформирования «устаревшей Православной Церкви». Ведь не случайно российские католики, не скрывая своего недружелюбного отношения к Московской Патриархии, солидаризируются с обновленческими кругами. Да и некоторые требования реформ богослужения, выдвигаемые обновленцами, берут свое начало либо в современном реформированном католичестве, либо в греко-католическом униатстве: необязательность исповеди перед причастием, отверстые царские врата и низкий иконостас, чтение вслух евхаристических молитв, общенародное пение всей литургии - все это атрибуты униатского богослужения.

В качестве яркого примера поддержки католиками церковного реформаторства в Русской Православной Церкви служит выпущенная несколько лет назад книга прот. Николая Балашова (ОВЦС) «На пути к литургическому возрождению», в которой содержится апология всех обновленческих богослужебных реформ, и в первую очередь - русификации православного богослужения. Книга, предисловие к которой написал митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, «издана при поддержке итальянского фонда “Христианская Россия”» . Поясним читателям, что католический фонд «Христианская Россия» («Russia Cristiana») возглавлял священник Романо Скальфи из Милана, имевший право совершать богослужения по восточному византийскому обряду. Именно о. Романо Скальфи в августе 1996 года причащал за католической мессой в православном Мирожском монастыре архимандрита Зенона, что закономерно привело к каноническим прещениям в отношении последнего. Совратив в латинство талантливого иконописца, «Russia Cristiana» решила заняться поддержкой российских обновленцев-реформаторов.

Реформы обусловлены также и церковно-политическими целями папистов: так как задачей Ватикана (несомненно, и его «православных» клевретов) является расчленение единой Русской Церкви, а ее западноукраинские и российские епархии связывает, кроме всего прочего, именно церковнославянский язык, то римо-католики, как и обновленцы, ратуют за «русификацию» православного богослужения в России, а на Украине - за использование в богослужении «мовы», чтобы в России и на Украине служба совершалась на разных языках. Цель этого - отторжение Украинской Православной Церкви от Матери - Русской Церкви. Путем упразднения церковнославянского языка как связующего фактора единства Православной поместной Церкви Московской, Киевской и Белой Руси католики мечтают сделать необратимым и искусственное расчленение единой русской нации.

Николай Каверин

Примечания

Прот. Николай Балашов. На пути к литургическому возрождению. М., 2001. С. 2.

Благодатный Огонь № 7, 2001 год