Европейский суд по правам человека коммуницировал 21 жалобу, поданную российскими заключенными на некачественное медицинское обслуживание в колониях. Среди заявителей оказались казанский адвокат Константин Ситарский, осужденный за посредничество при взяточничестве и лишившийся возможности двигать левой ногой из-за прогрессирующей в колонии трофической язвы, и совладелец пермского ночного клуба «Хромая лошадь» Антон Зак, страдающий артериальной болезнью и прогрессирующей язвой желудка.

Коммуницировав жалобы, ЕСПЧ затребовал от российского правительства машинописные экземпляры медицинских карт заявителей, составленных после ареста, копии экспертных заключений и вторичные мнения от врачей-специалистов по каждому случаю. Также Страсбург требует, чтобы Россия ответила на два вопроса: «Выполнили ли власти государства-ответчика свои обязательства для сохранения здоровья и благополучия заявителей, как этого требует статья 3 Конвенции?» и «Были ли у заявителей эффективные средства правовой защиты от неоказания квалифицированной помощи, которые требует статья 13 Конвенции?».

Как следует из решения ЕСПЧ, большинство заявителей жалоб страдают от некачественного лечения туберкулеза и сопутствующих ему болезней.

Так, арестованный в 2004 году по подозрению в вооруженном ограблении житель Волгоградской области Александр Никулин болен туберкулезом с 1999 года. На момент ареста у него была третья степень инвалидности. Несмотря на заключение фтизиатра Новониколаевской центральной районной больницы, определившего диагноз Никулина как «прогрессирующий инфильтративный туберкулез верхней части правого легкого в стадии распространения, осложненный болезнью сердца второй степени», и его рекомендацию реанимировать подозреваемого, суд продолжал продлевать меру пресечения в виде заключения под стражу. Замначальника волгоградской ЛИУ-23 предоставил в суде справку о том, что обвиняемый получил в его учреждении интенсивное лечение антибактериальными препаратами, однако в марте 2006 года инвалидность заявителя прогрессировала до второй степени. В апреле следующего года заключенного перевели в стационар ЛИУ-23, а спустя месяц суд признал его виновным и приговорил к семи годам лишения свободы. Пребывание в стационаре не дало практически никаких результатов — состояние Никулина по-прежнему оценивается как средней тяжести. В своей жалобе он просит наказать российское правительство не только за нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (запрещение пыток), но и за нарушение статьи 5 третьего параграфа, запрещающей необоснованно длительное содержание под стражей.

Похожим образом прогрессировала болезнь осужденного в 2001 году жителя забайкальского села Дульдурга Сергея Маркова. Первоначально суд отправил его отбывать наказание в ИК-7 Читы, однако из-за болезни спустя два года его перевели в одно из лечебно-исправительных учреждений (ЛИУ) с диагнозом «инфильтративный туберкулез верхней доли правого легкого в стадии распространения». Почти год заявитель получал антибактериальное лечение, которое не возымело успеха. В сентябре 2004 года, когда Маркова перевели обратно в ИК-7, он пожаловался тюремному врачу на сильную боль в спине во время мочеиспускания. Назначенное им лечение, опять же, никакого результата не возымело. Спустя несколько месяцев по результатам повторного обследования в тюремной больнице ему был поставлен диагноз «кистозная дивертикула, средний цистит и пиелонефрит». Помочь заключенному справиться с болезнью могла бы операция, но ее провести не удалось, поскольку в тюремной больнице не было рентгенолога. Перед наступлением нового 2004 года Маркова отправили обратно в ЛИУ, где он продолжил жаловаться на постоянные боли в области почек и сильные боли в спине во время мочеиспускания. Весной заявителю вновь была назначена операция, однако теперь она не была выполнена из-за отсутствия необходимого оборудования, лекарств и специалиста-анестезиолога. Маркова вернули в колонию.

В марте 2005 году болезнь заключенного достигла той стадии, когда он не мог деуринировать без посторонней помощи — чтобы уменьшить количество жидкости, ему приходилось использовать катетер. Тогда Маркова вновь перевели в ЛИУ. В течение нескольких месяцев его лечили используемым в качестве антибиотика фурацилином и вазелином. При этом медики не помогали ему пользоваться катетером и не меняли его: заключенному приходилось самостоятельно мыть катетер до и после каждого использования. «Заявитель утверждает, что процедура, которую он был вынужден повторять несколько раз в день, каждый раз доставляла ему боль и унижение, поскольку он был вынужден совершать ее в присутствии других заключенных. Его жалобы в различные инстанции, в том числе прокурорам, были безрезультатными», — говорится в постановлении ЕСПЧ.

В декабре 2005 года Маркова перевели в тюремную больницу при забайкальской колонии №5, где ему наконец-то выдали другой катетер. Спустя месяц, после многочисленных жалоб, заключенного доставили в Читинскую городскую больницу для консультации с урологом. Однако вместо того, чтобы провести новые тесты мочевыводительной системы, врач поставил диагноз на основе старых данных урологического сканирования, и прописал курс антибактериальной терапии для подготовки к операции. Терапия началась только в марте 2006 года, когда у больницы появились необходимые лекарства. В июне операция наконец состоялась. По ее завершению врачи предоставили Маркову для использования в качестве мочесборника пустую бутылку из-под шампуня. За неимением лучшего заключенный пользуется им до сих пор.

Для восстановления нормального функционирования хирург областной тюремной больницы порекомендовал Маркову провести пластическую операцию мочевого пузыря в специальном урологическом медицинском учреждении, однако замначльника забайкальского ГУФСИН постановил, что никакой необходимости в этом нет. «Заявитель продолжал настаивать на том, что в отсутствии дальнейшего хирургического вмешательства он фактически стал инвалидом, который ходит с катетером и приклеенной к нему бутылкой из-под шампуня, в которой собирается моча. Однако жалобы заявителя в различные инстанции не нашли ответа», — постановил ЕСПЧ.

Большинство осужденных, чьи жалобы на медицинское обслуживание коммуницировал ЕСПЧ, были признаны виновным по малоизвестным делам, однако среди них есть и несколько фигурантов громких расследований. В апреле 2013 года совладелец пермского клуба «Хромая лошадь», пожар в котором в декабре 2009 года унес жизни более 150 человек, Антон Зак был приговорен к почти десяти годам лишения свободы. Еще перед водворением в изолятор Зак подал справки об имеющимся у него гипертонии третьей степени, хроническом панкреатите, астеническом синдроме, третьей степени ожирения, хронических головных болях, неврозе, психогенной стенокардии и гипертензии, однако суд не счел эти обстоятельства достаточными для изменения меры пресечения на не связанную с заключением под стражу.

По словам заявителя, в ноябре 2010 года его состояние резко ухудшилось — он стал испытывать резкие боли в желудке. Тюремный врач обнаружил у Зака обостренный цистит и назначил курс антибиотиков, однако тот действия не возымел. Позже подследственного отвезли на скорой помощи в пермскую областную клиническую больницу с подозрением на аппендицит. После консультации с хирургом, урологом и гастроэнтерологом Заку провели перфорацию прямой кишки и вернули в тяжелом состоянии в тюремную больницу. В начале июня Зак прошел вторую операцию, лапаротомию внешнего большого свища толстой кишки. Пермское ГУФСИН утверждало, что обвиняемый быстро восстановился после хирургического вмешательства, будучи под постоянным пристальными наблюдением специалистов. Однако сам Зак утверждает, что в течение всего послеоперационного периода он страдал от сильных болей в животе и высокого кровяного давления.

В дальнейшем подследственного несколько раз переводили из СИЗО в больницу, а в октябре 2010 медицинская комиссия составила заключение, подтверждающее, что заключенный страдает от болезни, включенной в правительственный список заболеваний, препятствующих содержанию под стражей. Администрация СИЗО подала в районный суд ходатайство об освобождении заключенного из-под стражи по состоянию здоровья, но спустя всего лишь четыре дня пришел отрицательный ответ. С заседания по делу «Хромой лошади» в середине февраля 2012 года Зака увезли на машине скорой помощи. Лечащий врач клинической больницы порекомендовал в срочном порядке провести аортокоронарное шунтирование «в связи с высоким риском внезапной смерти и инфаркта миокарда», однако, согласно ответу российского правительства в ЕСПЧ, заявитель от этой операции отказался, после чего его вновь вернули в СИЗО. Из-за отсутствия необходимых специалистов (кардиохирурга, гастроэнтеролога, эндокринолога, невролога и так далее) и оборудования ему не был обеспечен должный уровень медицинской помощи, утверждает ЕСПЧ. Сейчас Зак в общей сложности страдает 31 заболеванием, однако по-прежнему содержится в колонии.

Супруги Елена и Константин Ситарские, возглавляющие казанскую коллегию адвокатов «Ситарская и партнеры», были арестованы по подозрению в посредничестве при передаче взятки в ноябре 2012 года. Сейчас юристы находятся под стражей в одном из казанских СИЗО в ожидании суда. Константин Ситарский при этом страдает от трофической язвы левой ноги.

В феврале 2013 года он попросил начальника СИЗО перевести его в тюремную больницу на лечение, указав, что страдает от сильной боли в ногах, тошноты, постоянного ощущения усталости и замечает распространение язвенного поражения. В ответ к нему прислали сосудистого хирурга, который поставил диагноз «пост-тромбофлебическая болезнь нижних конечностей в смешанной форме, мико-дерматоз обеих голеней, трофическая язва правой голени, хроническая венозная недостаточность обеих нижних конечностей». Врач прописал лечение медикаментами, запретил любую физическую нагрузку и постановил регулярно проводить ультрасканирование вен на ногах Ситарского. Однако из-за отсутствия необходимого оборудования ультрасканирование не проводилось.

В начале июля состояние адвоката ухудшилось, директор изолятора отказался транспортировать его на очередное судебное заседание и перевел подследственного в тюремную больницу в ИК-2, где он пробыл весь следующий месяц. При очередном осмотре нанятым родственниками Ситарского хирургом врач обнаружил у него правостороннюю наклонную паховую грыжу, требующую хирургического вмешательства. Спустя месяц после этого адвокат Ситарского Ирина Хрунова получила ответ от директора СИЗО, в котором он признал необходимость проведения операции, но согласился с тем, что в пенитенциарных больницах выполнить ее невозможно. В конце января 2014 года юриста перевели в тюремную больницу, где, как он утверждает, лечение состояло только из анальгетиков. Его здоровье продолжало ухудшаться вплоть до потери способности двигать правой ногой. Как и осужденный за грабеж Александр Никулин, Ситарский жаловался не только на нарушение статьи о запрещение пыток, но и на чрезмерно длительное содержание под стражей в ходе предварительного следствия.

Трамп не то чтобы шокировал страну своим поступком. В США уже давно миновали времена «Далласского клуба покупателей», и «правом на попытку» последние годы можно было воспользоваться на территории 40 штатов, а еще 10 продолжали размышлять о том, не ввести ли подобный закон и у себя. Так что президент США, 30 мая подписав федеральный закон, закрепил уже преобладающий подход на федеральном уровне.

Что именно значит появление федерального закона для штатов? Как говорит директор Фонда изучения США имени Франклина Рузвельта при МГУ Юрий Рогулев, законы, принятые федеральными властями США, имеют преимущество над местными, хотя их и не отменяют: «Если там есть серьезные расхождения, то законы штатов приводятся в соответствие с федеральным законом. Если таких законов нет, начинает действовать федеральный закон». Так что теперь «право на попытку» распространилось, во-первых, на те штаты, что не успели ввести его самостоятельно.

Как это работает

Там, где «пробовать» уже можно, процедура выглядит так: решивший воспользоваться своим правом пациент просит своего врача рассмотреть варианты экспериментального лечения, и после консультаций врач может обратиться к производителю с соответствующей просьбой.

На сайтах Конгресса и и Белого дома подчеркивается, что новый закон открывает доступ «к определенным незарегистрированным, экспериментальным лекарствам» больным в терминальных состояниях, если они уже исчерпали все доступные в США средства лечения и не имеют возможности участвовать в клинических испытаниях лекарственных препаратов. Единственное условие - лекарство должно пройти первую фазу клинических испытаний.

В ходе первой фазы проверяется безопасность препарата, делается это на небольших группах добровольцев - до 100 человек. На второй фазе изучается эффективность дозы, и участников становится до 300 человек, а на третьей их число исчисляется уже тысячами, где сравнивают эффективность лекарства с плацебо и стандартным лечением, а также регистрируют побочные эффекты.

Производители должны будут уведомлять FDA о каждом случае использования их экспериментальных лекарств в рамках Right to Try . FDA должно будет ежегодно на своем сайте размещать отчет по применению закона. При этом закон защищает от ответственности производителей и врачей, выписывающих препарат. Если они не согласны с желанием пациента, то могут воспользоваться своим «правом на отказ», зашитым в новый закон.

За и против

«Пациенты, которые неизлечимо больны, не должны ездить из страны в страну в поисках нужного средства, я хочу дать им шанс получить его здесь, дома», - приводятся на сайте Белого дома слова президента США.

В них кроется ссылка на уже довольно распространенную практику. Сторонники инициативы Right to Try приводят в пример техасского врача Ибрахима Делпэссенда, который с 2015 года помог около 200 пациентам с последними стадиями нейроэндокринного рака (к ним, например, относится рак поджелудочной железы) получить доступ к лекарству, которое не получило одобрение на территории США, но в течение 15 лет использовалось в европейских странах. Впоследствии это лекарство было одобрено FDA, но на это потребовалось 2,5 года, которых у пациентов Дэлпэссенда могло и не быть.

Как также отмечают сторонники подхода Right to Try , участвовать в клинических исследованиях новых препаратов могут только около 3% пациентов на последних стадиях болезни, а на так называемый ранний доступ (compassionate use ) - программы производителей, по которым новые экспериментальные препараты предоставляются из соображений гуманности нуждающимся пациентам, которые не могут участвовать в клинических испытаниях из-за своего местонахождения, состояния или возраста, - могут рассчитывать только около 1,2 тыс. человек в год. При этом, по данным все тех же активистов, каждый год умирает больше миллиона американцев, страдающих от болезней в терминальных стадиях.

По мнению Романа Иванова, вице-президента по разработкам и исследованиям биофармацевтической компании «Биокад» (BIOCAD), то, что сейчас сделали в Америке, приняв закон о «праве на попытку», - пошли еще дальше, чем система раннего доступа: «Пациенты могут получить доступ к лекарствам вне программы раннего доступа, а по усмотрению врача. Хорошо это или плохо - это другой вопрос. В принципе если есть четкий критерий, в каких случаях считать ситуацию безнадежной, то пациентам это, конечно, во благо. Но должны быть четкие критерии, чтобы исключить случаи злоупотребления, а также трагические случаи, связанные с применением не до конца изученного препарата».

Противники «права на попытку» же отмечают, что большая часть лекарств, прошедшая 1-ю фазу клинических испытаний, все равно не получает в итоге одобрения FDA. И не потому, что агентство чересчур забюрократизированно или недобросовестно, а просто потому, что огромная доля лекарств в итоге оказывается неэффективна и даже вредна. Зачем давать отчаявшимся людям ложную надежду и позволять им тратить немалые деньги на то, чтобы сыграть в лотерею?

Дэвид Горски, медик и управляющий редактор портала Science-Based Medicine, предупреждает, что как минимум 85% лекарств, теперь доступных пациентам согласно «праву на попытку», будут не только бесполезны, но и вредны, а кроме того, будут стоить больному немалых денег

«По сути, в законе Right to Try ответственность за пациента перекладывается на плечи врача или фармпроизводителя: пациенту предоставляется препарат, который производится только для проведения клинических исследований, не прошел необходимого одобрения регуляторными органами, а лечение не компенсируется страховыми компаниями, - считает член правления Российского общества клинической онкологии (RUSSCO), руководитель онкологического отделения противоопухолевой терапии ФГБУ ЦКБ Управления делами Президента РФ Дмитрий Носов. - Как врач я считаю, что этот подход должен контролироваться и быть ограничен рамками клинического исследования, должен продолжаться системный анализ безопасности препарата и его эффективности. А здесь ни пациент, ни врачи не имеют полной информации о препарате - он еще плохо изучен».

Как работают программы раннего доступа и есть ли такие в России

За границей программы раннего доступа работают в США, Канаде, Великобритании, Бельгии, Германии, Франции, Италии, Испании, Португалии, Австралии и Японии. Механизм таких программ, как правило, следующий: после завершения второй фазы клинических исследований производитель начинает завершающее, третье, исследование. Тогда же компании начинают готовить заявку на получение регистрации и в случае ее одобрения должны предоставить уже большую партию препарата к началу продаж. В результате образуется «окно», когда препарат уже есть, его эффективность и безопасность подтверждены, однако регистрации еще нет. Здесь и начинает работать «ранний доступ» (он же «расширенный», «временный», «индивидуальный»).

Лекарство после определенных процедур (решение врачебной комиссии, регистрация в программе, составление досье на пациентов и так далее) передается пациенту, который дал информированное согласие на употребление незарегистрированного препарата. При этом производитель не может впоследствии использовать данные об эффективности и безопасности препарата, основываясь на применении его пациентами в рамках программы раннего доступа.

У россиян тоже есть возможность получить доступ к незарегистрированным лекарствам, хотя ее нельзя назвать ни прямым аналогом раннего доступа, ни тем более «правом на попытку». «Это либо в клинических исследованиях, либо есть порядок, разрешенный для тяжелых пациентов по жизненным показаниям (ФЗ 61 „Об обращении лекарственных средств“), по которому, например, работают многие благотворительные фонды. Они привозят для своих подопечных незарегистрированные в России препараты из-за границы, - рассказывает исполнительный директор Ассоциации организаций по клиническим исследованиям (АОКИ) Светлана Завидова. - После консилиума врачей и по согласию пациента фонды или другие представители пациента получают разрешение Минздрава РФ на ввоз препаратов, доступных в других странах».

Кроме того, как говорит Роман Иванов, по ФЗ 61 невозможно получить доступ к экспериментальным лекарствам российского производства. «К сожалению, формулировки 61-го закона таковы, что это разрешение распространяется только на зарубежные лекарственные препараты, - объясняет Иванов. - Закон писался, когда у нас в принципе не было отечественных инновационных препаратов, и о возможности того, что будут российские препараты, которые будут нужны пациентам по гуманитарным причинам, никто не задумывался».

По его словам, фармацевтические компании в течение уже трех лет направляют предложения в Министерство здравоохранения и другие органы исполнительной власти, а также в Госдуму о внесении изменений в 61-й закон, чтобы как минимум процедура применения незарегистрированных препаратов в России по показаниям могла применяться и в отношении и отечественных инновационных препаратов, а как максимум - появился процесс рассмотрения и одобрения заявок на контролируемое применение незарегистрированных препаратов. «Сейчас это никак не регулируется: Минздрав выпускает разрешение, но что потом, каков результат применения незарегистрированного препарата для пациента, никто не знает и ответственности не несет», - говорит Иванов.

Фармпроизводители пытаются уже некоторое время повлиять на эту ситуацию: им выгодно сокращать время между началом разработки лекарства и его продажей. Так, согласно направленным в Минздрав предложениям «Биокада», можно либо внедрить механизм бесплатного предоставления пациентам незарегистрированных лекарственных препаратов российского и иностранного производства, либо воспроизвести в России программы раннего доступа, что представляет собой более сложную задачу, поскольку потребует серьезных изменений в законодательстве.

В сентябре 2017 года исследовательская компания MAR CONSULT провела опрос среди 350 врачей из 48 регионов РФ об их отношении к использованию незарегистрированных в России лекарств. Опыт применения программ раннего доступа в клинической практике есть только у 1/5 опрошенных врачей. При этом большинство респондентов (87%) положительно относятся к возможности использовать инновационные препараты, не зарегистрированные в России.

Что же касается еще более радикального «права на попытку», то, как считает директор Института экономики здравоохранения ВШЭ Лариса Попович, в России такой закон вряд ли может быть принят, хотя «может и изменить взгляд на вещи». «Сейчас активно начинает развиваться моделирование, заменяющее клинические испытания, плюс сейчас в мире вообще активно меняется все подходы и вся философия клинических испытаний, - говорит эксперт. - Например, компании объединяются и используют одних и тех же пациентов, тестируя разные препараты, влияющие на разные целевые элементы организма». Лариса Попович также отметила, что в России уже получены «очень хорошие результаты моделирования реакции белковых структур на те или иные химические элементы»: «Думаю, что это существенно ускорит поиск перспективных молекул, но не думаю, что доступ пациенты начнут получать уже после первого этапа испытаний, это слишком кардинально».

В ответ на запрос «Чердака» в Минздрав о том, обсуждаются ли в ведомстве подходы к доступу к лекарствам для российских пациентов, в Минздраве ответили, что «в настоящее время совместно с экспертным сообществом прорабатывается вопрос внедрения аналогичных норм в российском законодательстве», однако не уточнили, имется ли в виду доступ, аналогичный принятому сейчас в США или речь идет о предложениях по вводу программ раннего доступа.

Клинические испытания: как их найти врачам и пациентам

В России клинические исследования лекарственных препаратов должны быть одобрены Минздравом, а также этическими комитетами при министерстве и медорганизации, где будут проходить исследования. «Это проводится также в соответствии с ФЗ 61 и со стандартами так называемой надлежащей клинической практики GCP (международный стандарт этических норм и качества научных исследований, описывающий правила разработки, проведения, ведения документации и отчетности)», - рассказывает Роман Иванов. Он также отмечает, что «российские подходы к проведению клинических исследований гармонизированы с подходами, которые используются в Европе и США».

«На международные исследования разработчику препаратов очень сложно набрать участников, - говорит Дмитрий Носов. - Ему нужна большая когорта больных, популяция с одинаковым диагнозом, одинаковым молекулярным нарушением. Сейчас критерии селекции больных усложняются, так как разрабатываются препараты, которые воздействуют, например, только на определенное молекулярное нарушение, а оно встречается, скажем, только у 3% всех онкологических больных в мире. Чтобы понять, эффективен ли препарат, требуется набрать большое число больных, а это можно сделать только в рамках кооперированного исследования, в котором участвуют много стран и учреждений». По словам Носова, сейчас в России проводится около ста международных клинических исследований онкологических препаратов.

Светлана Завидова признает, что в России у пациентов могут быть проблемы с поиском информации о клинических исследованиях: «Непросто со стороны найти необходимую информацию, она достаточно специфическая. Есть, например, реестр разрешенных исследований, его ведет Минздрав. Если речь идет о международных исследованиях, то мы рекомендуем пациенту найти подробное описание в одном из международных реестров, самый подробный ведется в США».

Для помощи пациентам на сайте АОКИ есть специальный подраздел «Как найти клиническое исследование », где содержится информация о реестре Минздрава , также ссылки ведут на сайт Международного реестра клинических исследований Национального института здоровья США. «Если вам кажется, что вы нашли подходящее клиническое исследование, следующим шагом проверьте, идет ли оно в России, - предлагают в АОКИ. - Для этого попробуйте найти это исследование в реестре Минздрава России».

«Учитывая, что в нашей стране клинические исследования гораздо менее распространены, чем в США, то у наших пациентов, конечно, доступ к ним, к сожалению, ограничен, - отмечает Светлана Завидова. - И часто мы теряем шанс на участие в международных исследованиях из-за нашей разрешительной системы. Например, нужно набрать 1,5 тысячи пациентов, неважно из какой страны. И если в других странах пациенты на исследование уже набраны, а мы только получили разрешение, то поезд ушел».

Дмитрий Носов также напоминает, что Российское общество клинической онкологии совместно с Агентством клинических исследований запустило сервис , рассчитанный на врачей и пациентов по поиску клинических исследований. «Это онлайн-сервис, навигатор по направлению больных в клинические исследования, запущенный буквально две недели назад. Основным пользователем данного сервиса будет практикующий врач-онколог, но он в первую очередь создан для пациентов. С его помощью планируется расширить доступ пациентов к инновационным противоопухолевым препаратам, которые изучаются в рамках клинических исследований, проводимых в ведущих онкологических учреждениях на территории РФ».

На фармацевтический рынок России предлагают допустить лекарства, которые не прошли клинические испытания в России. Это касается препаратов из стран Европейского союза, США и Японии. Эксперты отмечают, что инициатива разумная, однако сотрудничество должно быть двухсторонним, сообщает «Приморская газета».

По данным «Извeстий», мера поможет ускорить доступ пациентам к новым лекарствам, в том числе для онкобольных. Такие медикаменты планируют маркировать предупредительной надписью о том, что препарат не прошел клинические исследования на территории РФ.

Лекарства, не прошедшие клинические испытания в России, промаркируют предупредительной надписью, следует из «дорожной карты». На каждой упаковке будет отмечено, что медикамент прошел исследования только в Европейском союзе, США или Японии, сообщают СМИ. К январю 2019 года Минздрав должен представить в правительство механизмы реализации идеи.

Эксперты говорят, что инициатива разумная. Однако сотрудничество должны быть двусторонним.

— Было бы неплохо договориться со странами ЕС, США и Японией, что препараты, которые зарегистрированы у нас и прошли клинические испытания у нас, могут быть допущены на их рынки. С точки зрения пациентов, конечно, должен быть доступ ко всем возможным средставам лечения. Ведь богатые поедут лечиться за границу, а как быть всем остальным? — поделился с «Приморской газетой» заместитель директора Тихоокеанского института биоорганической химии ДВО РАН Михаил Кусайкин. — Также надо развивать и отечественное производство новых препаратов, чтобы у нас было больше оригинальных, не дженериков (воспроизведенное лекарственное средство, содержащее химическое вещество — активную фармацевтическую субстанцию, идентинтичную ранее изобретенной и запатентованной другой компанией, — «ПГ»). Проблема очень сложная. У нас плохо обстоят дела с разработкой новых лекарств. К примеру, наш институт на разработку лекарственных средств денег от государства не получает.

Отметим, сегодня ученые из Приморья разрабатывают лекарства на основе бурых водорослей, крабов и печени морских ежей. Тихоокеанский институт биоорганической химии остается ведущим разработчиком лекарств на Дальнем Востоке.

Ученые ТИБОХ ДВО РАН совершили более 50 экспедиций практически во все моря и океаны мира, собирая биологический материал. В области изучения голотурий ученые дальневосточного института считаются профессионалами и экспертами мирового уровня. На исследование во Владивосток присылали образцы биологического материала из США, Новой Зеландии, Индии, Вьетнама и других стран.

Анастасия Добровольская

Европейский суд по правам человека коммуницировал 21 жалобу, поданную российскими заключенными на некачественное медицинское обслуживание в колониях. Среди заявителей оказались казанский адвокат Константин Ситарский, осужденный за посредничество при взяточничестве и лишившийся возможности двигать левой ногой из-за прогрессирующей в колонии трофической язвы, и совладелец пермского ночного клуба «Хромая лошадь» Антон Зак, страдающий артериальной болезнью и прогрессирующей язвой желудка.

Коммуницировав жалобы, ЕСПЧ затребовал от российского правительства машинописные экземпляры медицинских карт заявителей, составленных после ареста, копии экспертных заключений и вторичные мнения от врачей-специалистов по каждому случаю. Также Страсбург требует, чтобы Россия ответила на два вопроса: «Выполнили ли власти государства-ответчика свои обязательства для сохранения здоровья и благополучия заявителей, как этого требует статья 3 Конвенции?» и «Были ли у заявителей эффективные средства правовой защиты от неоказания квалифицированной помощи, которые требует статья 13 Конвенции?».

Как следует из решения ЕСПЧ, большинство заявителей жалоб страдают от некачественного лечения туберкулеза и сопутствующих ему болезней.

Так, арестованный в 2004 году по подозрению в вооруженном ограблении житель Волгоградской области Александр Никулин болен туберкулезом с 1999 года. На момент ареста у него была третья степень инвалидности. Несмотря на заключение фтизиатра Новониколаевской центральной районной больницы, определившего диагноз Никулина как «прогрессирующий инфильтративный туберкулез верхней части правого легкого в стадии распространения, осложненный болезнью сердца второй степени», и его рекомендацию реанимировать подозреваемого, суд продолжал продлевать меру пресечения в виде заключения под стражу. Замначальника волгоградской ЛИУ-23 предоставил в суде справку о том, что обвиняемый получил в его учреждении интенсивное лечение антибактериальными препаратами, однако в марте 2006 года инвалидность заявителя прогрессировала до второй степени. В апреле следующего года заключенного перевели в стационар ЛИУ-23, а спустя месяц суд признал его виновным и приговорил к семи годам лишения свободы. Пребывание в стационаре не дало практически никаких результатов - состояние Никулина по-прежнему оценивается как средней тяжести. В своей жалобе он просит наказать российское правительство не только за нарушение статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (запрещение пыток), но и за нарушение статьи 5 третьего параграфа, запрещающей необоснованно длительное содержание под стражей.

Похожим образом прогрессировала болезнь осужденного в 2001 году жителя забайкальского села Дульдурга Сергея Маркова. Первоначально суд отправил его отбывать наказание в ИК-7 Читы, однако из-за болезни спустя два года его перевели в одно из лечебно-исправительных учреждений (ЛИУ) с диагнозом «инфильтративный туберкулез верхней доли правого легкого в стадии распространения». Почти год заявитель получал антибактериальное лечение, которое не возымело успеха. В сентябре 2004 года, когда Маркова перевели обратно в ИК-7, он пожаловался тюремному врачу на сильную боль в спине во время мочеиспускания. Назначенное им лечение, опять же, никакого результата не возымело. Спустя несколько месяцев по результатам повторного обследования в тюремной больнице ему был поставлен диагноз «кистозная дивертикула, средний цистит и пиелонефрит». Помочь заключенному справиться с болезнью могла бы операция, но ее провести не удалось, поскольку в тюремной больнице не было рентгенолога. Перед наступлением нового 2004 года Маркова отправили обратно в ЛИУ, где он продолжил жаловаться на постоянные боли в области почек и сильные боли в спине во время мочеиспускания. Весной заявителю вновь была назначена операция, однако теперь она не была выполнена из-за отсутствия необходимого оборудования, лекарств и специалиста-анестезиолога. Маркова вернули в колонию.

В марте 2005 году болезнь заключенного достигла той стадии, когда он не мог деуринировать без посторонней помощи - чтобы уменьшить количество жидкости, ему приходилось использовать катетер. Тогда Маркова вновь перевели в ЛИУ. В течение нескольких месяцев его лечили используемым в качестве антибиотика фурацилином и вазелином. При этом медики не помогали ему пользоваться катетером и не меняли его: заключенному приходилось самостоятельно мыть катетер до и после каждого использования. «Заявитель утверждает, что процедура, которую он был вынужден повторять несколько раз в день, каждый раз доставляла ему боль и унижение, поскольку он был вынужден совершать ее в присутствии других заключенных. Его жалобы в различные инстанции, в том числе прокурорам, были безрезультатными», - говорится в постановлении ЕСПЧ.

В декабре 2005 года Маркова перевели в тюремную больницу при забайкальской колонии №5, где ему наконец-то выдали другой катетер. Спустя месяц, после многочисленных жалоб, заключенного доставили в Читинскую городскую больницу для консультации с урологом. Однако вместо того, чтобы провести новые тесты мочевыводительной системы, врач поставил диагноз на основе старых данных урологического сканирования, и прописал курс антибактериальной терапии для подготовки к операции. Терапия началась только в марте 2006 года, когда у больницы появились необходимые лекарства. В июне операция наконец состоялась. По ее завершению врачи предоставили Маркову для использования в качестве мочесборника пустую бутылку из-под шампуня. За неимением лучшего заключенный пользуется им до сих пор.

Для восстановления нормального функционирования хирург областной тюремной больницы порекомендовал Маркову провести пластическую операцию мочевого пузыря в специальном урологическом медицинском учреждении, однако замначльника забайкальского ГУФСИН постановил, что никакой необходимости в этом нет. «Заявитель продолжал настаивать на том, что в отсутствии дальнейшего хирургического вмешательства он фактически стал инвалидом, который ходит с катетером и приклеенной к нему бутылкой из-под шампуня, в которой собирается моча. Однако жалобы заявителя в различные инстанции не нашли ответа», - постановил ЕСПЧ.

Большинство осужденных, чьи жалобы на медицинское обслуживание коммуницировал ЕСПЧ, были признаны виновным по малоизвестным делам, однако среди них есть и несколько фигурантов громких расследований. В апреле 2013 года совладелец пермского клуба «Хромая лошадь», пожар в котором в декабре 2009 года унес жизни более 150 человек, Антон Зак был приговорен к почти десяти годам лишения свободы. Еще перед водворением в изолятор Зак подал справки об имеющимся у него гипертонии третьей степени, хроническом панкреатите, астеническом синдроме, третьей степени ожирения, хронических головных болях, неврозе, психогенной стенокардии и гипертензии, однако суд не счел эти обстоятельства достаточными для изменения меры пресечения на не связанную с заключением под стражу.

По словам заявителя, в ноябре 2010 года его состояние резко ухудшилось - он стал испытывать резкие боли в желудке. Тюремный врач обнаружил у Зака обостренный цистит и назначил курс антибиотиков, однако тот действия не возымел. Позже подследственного отвезли на скорой помощи в пермскую областную клиническую больницу с подозрением на аппендицит. После консультации с хирургом, урологом и гастроэнтерологом Заку провели перфорацию прямой кишки и вернули в тяжелом состоянии в тюремную больницу. В начале июня Зак прошел вторую операцию, лапаротомию внешнего большого свища толстой кишки. Пермское ГУФСИН утверждало, что обвиняемый быстро восстановился после хирургического вмешательства, будучи под постоянным пристальными наблюдением специалистов. Однако сам Зак утверждает, что в течение всего послеоперационного периода он страдал от сильных болей в животе и высокого кровяного давления.

В дальнейшем подследственного несколько раз переводили из СИЗО в больницу, а в октябре 2010 медицинская комиссия составила заключение, подтверждающее, что заключенный страдает от болезни, включенной в правительственный список заболеваний, препятствующих содержанию под стражей. Администрация СИЗО подала в районный суд ходатайство об освобождении заключенного из-под стражи по состоянию здоровья, но спустя всего лишь четыре дня пришел отрицательный ответ. С заседания по делу «Хромой лошади» в середине февраля 2012 года Зака увезли на машине скорой помощи. Лечащий врач клинической больницы порекомендовал в срочном порядке провести аортокоронарное шунтирование «в связи с высоким риском внезапной смерти и инфаркта миокарда», однако, согласно ответу российского правительства в ЕСПЧ, заявитель от этой операции отказался, после чего его вновь вернули в СИЗО. Из-за отсутствия необходимых специалистов (кардиохирурга, гастроэнтеролога, эндокринолога, невролога и так далее) и оборудования ему не был обеспечен должный уровень медицинской помощи, утверждает ЕСПЧ. Сейчас Зак в общей сложности страдает 31 заболеванием, однако по-прежнему содержится в колонии.

Супруги Елена и Константин Ситарские, возглавляющие казанскую коллегию адвокатов «Ситарская и партнеры», были арестованы по подозрению в посредничестве при передаче взятки в ноябре 2012 года. Сейчас юристы находятся под стражей в одном из казанских СИЗО в ожидании суда. Константин Ситарский при этом страдает от трофической язвы левой ноги.

В феврале 2013 года он попросил начальника СИЗО перевести его в тюремную больницу на лечение, указав, что страдает от сильной боли в ногах, тошноты, постоянного ощущения усталости и замечает распространение язвенного поражения. В ответ к нему прислали сосудистого хирурга, который поставил диагноз «пост-тромбофлебическая болезнь нижних конечностей в смешанной форме, мико-дерматоз обеих голеней, трофическая язва правой голени, хроническая венозная недостаточность обеих нижних конечностей». Врач прописал лечение медикаментами, запретил любую физическую нагрузку и постановил регулярно проводить ультрасканирование вен на ногах Ситарского. Однако из-за отсутствия необходимого оборудования ультрасканирование не проводилось.

В начале июля состояние адвоката ухудшилось, директор изолятора отказался транспортировать его на очередное судебное заседание и перевел подследственного в тюремную больницу в ИК-2, где он пробыл весь следующий месяц. При очередном осмотре нанятым родственниками Ситарского хирургом врач обнаружил у него правостороннюю наклонную паховую грыжу, требующую хирургического вмешательства. Спустя месяц после этого адвокат Ситарского Ирина Хрунова получила ответ от директора СИЗО, в котором он признал необходимость проведения операции, но согласился с тем, что в пенитенциарных больницах выполнить ее невозможно. В конце января 2014 года юриста перевели в тюремную больницу, где, как он утверждает, лечение состояло только из анальгетиков. Его здоровье продолжало ухудшаться вплоть до потери способности двигать правой ногой. Как и осужденный за грабеж Александр Никулин, Ситарский жаловался не только на нарушение статьи о запрещение пыток, но и на чрезмерно длительное содержание под стражей в ходе предварительного следствия.

Оно испытано на сотне добровольцев

Американские ученые сообщили, что им удалось успешно испытать на добровольцах противозачаточные таблетки для мужчин. Как утверждают специалисты, средство не вызывает проблем с работой половых органов, а единственными побочными эффектами может стать небольшое увеличение веса и повышение уровня холестерина.

Как сообщается, вещество, испытанное учеными, создано на основе тестостерона и прогестрона. Его прием приводит к временному исчезновению сперматозоидов, поскольку приостанавливает цикл размножения половых клеток в семенниках. Оно было разработано довольно давно, однако клинические испытания прошло лишь теперь.

Специалисты пригласили к участию в исследовании 100 мужчин, возраст которых составлял от 18 до 50 лет. Некоторым из этих людей каждый день во время пищи давали 100, 200 или 400 миллиграммов препарата в форме капсул с порошком или жидкостью, а часть участников получала плацебо. Как выяснилось, у участников, принимавших максимальную дозу «настоящего» препарата, снижался уровень гормонов, работа которых связана с выработкой сперматозоидов. В то же время, в целом препарат, как утверждается, никак не сказывался на работе половых органов. В то же время, с его воздействием специалисты связывают повышение уровня холестерина и увеличение индекса массы тела некоторых участников.

О полученных результатах ученые рассказали в ходе ежегодного конгресса Эндокринного общества в Чикаго.

В ряде средств массовой информации утверждается, что это первый случай, когда противозачаточные таблетки, предназначенные для мужчин, успешно прошли клинические испытания, хотя исследования в этом направлении проводятся специалистами уже не одно десятилетие. Кстати, в прошлом году сообщалось о будущих испытаниях гормонального геля-контрацептива для мужчин, состоящего из женских и мужских половых гормонов, также управляющих уровнем тестостерона.